Четыре года в шинелях - [14]

На самые ответственные участки в районе деревень Пызино - Богданово и Красное - Карабаново были выдвинуты 1190 и 1188 стрелковые полки. С их командирами майорами Ганоцким и Малковым всю ночь переговаривались по телефону комдив и военком.

- Мы просим сделать все возможное и невозможное для выполнения задачи, - не приказывал, а просил полковой комиссар Кожев. - Дивизия получает боевое крещение, и его нужно выдержать как полагается.

- Мы все понимаем, товарищ девятый, - отвечали командиры полков. Попросите пушкарей, чтобы побольше подбросили огурцов. А может, сыграет на рояле и Катерина Ивановна.

Как и все, не смыкали глаз артиллеристы. Им было очень трудно оборудовать огневые позиции: выбрать на околицах деревень такие места, чтобы они оказались и достаточно замаскированными и удобными для круговой обороны. Артиллеристы понимали, что, выбрав позицию однажды, ее уже не переменишь, во всяком случае, в продолжение боя.

На артиллерийских батареях пропадал весь командный состав полка. Из офицеров мало было участников гражданской войны, многим приходилось руководить боем первый раз, и потому, естественно, все тревожились и волновались.

- Ты уж, Миша, смотри, - говорил командиру орудия Вотякову помощник начальника штаба полка лейтенант Поздеев.

Он очень подружился со старшим сержантом и не мог побороть в себе привычки обращаться к нему по-граждански. И вообще вчерашний доцент медленно усваивал правила обращения в армии, что, однако, не мешало ему быть примерным офицером.

Хлопотал, не зная усталости, старшина-усач Лекомцев. К рассвету у каждой огневой позиции были готовы и термоса с завтраком, и фляги с горилкой.

- Только не знаю, когда лучше дать ребятам сорокаградусную: перед атакой или после, - простодушно сомневался недавний председатель колхоза.

Ему по-человечески было жалко товарищей по оружию, мерзнущих всю ночь на морозе, и он, кажется, готов был выдать им хоть по три порции живительной влаги.

В ночь перед наступлением добровольно сменил обязанности парторга полка на комиссара батареи Иван Михайлович Кузнецов, тот самый, который жаловался, что долго канителимся в тылу. С его решением согласился командир полка, а военком Кожев от души назвал коммуниста молодцом.

Бесстрашно работало всю ночь под светом вражеских ракет отделение связистов старшего сержанта Некрасова. Оно прокладывало провода от огневых позиций к наблюдательным пунктам батарей, расположенных рядом с пехотинцами.

Долго секретничали в ту ночь командир полка майор Малков и комсорг, младший политрук Попов. Второй годился первому в сыновья, был его воспитанником по военному училищу, где майор служил начальником до войны.

- Ты смотри, Георгий, - слышалось из-за перегородки, - я тебя буду очень просить...

- Все сделаю, товарищ майор, все, - слышался в ответ совсем мальчишеский голос.

- Прошу, очень прошу...

До призыва на фронт Георгий Попов был секретарем Ярского райкома комсомола нашей республики. Комсомольское, задорное и даже немножко озорное осталось у него и на войне.

Ночь перед наступлением. Сколько таких ночей переживает человек за свою жизнь? Очень немного. Но пережитое, если человек не погибает в бою, остается в памяти до конца дней.

Нервы напряжены до отказа. В какой-то миг проносятся воспоминания о родных местах, солдаты перебрасываются короткими фразами, чутко прислушиваясь к окружающему.

И вдруг нервный голос связиста с НП дивизии:

- "Заря", "Заря", я "Запад". Приготовиться.

И так несколько раз, одним тоном, с одним напряжением, от чего по телу пробегают мурашки.

Майор Малков посмотрел на часы, рубанул воздух решительным взмахом руки.

- Даешь Сычевку! - тотчас же подхватил его жест полковой телефонист.

Так началось наше первое наступление на войне. Офицеры штаба выбежали из подвала разрушенного дома. Брезжил рассвет. Мороз глушил дыхание. Небо полосовали яркие стрелы сигнальных ракет.

И тут разом заговорили десятки, сотни, тысячи выстрелов: басовитых, рычащих, поющих. Вступили в работу пушки, минометы, "катюши".

Это столпотворение продолжалось пятнадцать минут. В деревнях, занятых противником, вспыхнули пожары. Тотчас же взвилось в морозный воздух могучее, на едином дыхании "ура-а-а!". С той и другой стороны зататакали пулеметы.

- Ну, с богом, - очень спокойно сказал майор Малков и, обращаясь к начальнику штаба, продолжил: - Я пошел докладывать комдиву. Понаблюдай.

Командир полка спустился в подвал. Суетился, нетерпеливо приплясывая, комсорг полка Георгий Попов. Он то и дело спрашивал начальника штаба:

- Мне, наверное, пора, товарищ начальник. Там парторг, и мне туда надо.

- Жди приказания командира.

- Там ребята...

- Смотри!

С этим словом, произнесенным резко и больно, начальник штаба передал комсоргу полевой бинокль. Тот взял его торопливо и впился в окуляры.

- Бегут! - через секунду крикнул Попов, маленький белобрысый паренек. Наши бегут. Сволочи! Трусы!

Из подвала выскочил бледный командир полка. Ни к кому не обращаясь, громко сообщил:

- Убит комбат один, ранен комбат два. Начальник штаба - к телефону.

Майор вырвал из рук комсорга бинокль, поводил им по переднему краю, поиграл вздувшимися желваками и сразу, сменив тон, очень тихо сказал: