Четыре года - [14]

Два дня тянется резина. Слухи поползли по городу: на трубопрокатном забастовка. Забастовка? У нас? Да вы что, опупели! Кто же позволит!

Директор не дурнее электросварщика, члена бюро райкома. Срочно госпитализирован в больницу лечебной комиссии, в больницу для "слуг народа". Инфаркт миокарда. Умница директор. В свое время без копейки денег оборудовал им хирургическое отделение. Главный инженер действительно нуждается в госпитализации. В психушку. Нет, в самом деле. К директору врачи не допускают – состояние, угрожающее жизни. Угрожающее. Жизни. Директора. Да этого бугая под пресс положите – пресс сломается. А тут – угрожающее жизни.

Секретари обкома – первый и по промышленности – как с цепи сорвались. Но и этого мало. Секретарь горкома. Секретарь райкома. Куча инструкторов. Председатель горсовета.

Начальник областного управления КГБ, даже не поздоровавшись с главным инженером, закрылся в отделе кадров. При нем двое молодых в штатском.

Морозящий кожу шепот растекается по заводу: обнаружен агент иностранной разведки. Не то щупальца ЦРУ, не то израильский шпион. С ума можно сойти. А тут еще из Москвы позвонили, что ночью прилетит министр.

Вместе с секретарем парткома главный инженер поехал в аэропорт. Поземка. Гололед. Ползущий автомобиль то и дело заносит. А министр любит быструю езду. Хоть бы он поехал с первым секретарем обкома. И то передышка. Утешало только, что секретарю парткома и того хуже. Сегодня первый его разве что не бил. Полетит парень.

На обкомовскую дачу министра привезли под утро. А уже к началу смены, бодрый, подтянутый и вместе с тем такой демократичный он беседовал с электросварщиками в цехе. Он обволакивал работяг обаянием. Но дело не двигалось с места.

– Поймите, государство не может платить такие деньги. Дело даже не в том, что фонды зарплаты ограничены. Поймите, ребята, это политика цен. Нельзя нарушать пропорции. Это может привести к инфляционной ситуации. А ведь у нас при социализме не может быть инфляции.

– Товарищ министр, сами не хотим вовсе, чтобы нам платили больше, чем платили. Но зачем резать расценки?

– Так ведь рост производительности труда необходим. К тому же как-то неудобно даже, что слабосильная женщина вдвое обогнала вас.

– Так, може, она талант.

– Ну, так уж талант!

– Талант, факт.

– Допустим, товарищ министр, есть хоккеисты ЦСКА. Не могут же все в Советском Союзе играть в хоккей, как они играют.

Министр пообещал разобраться. Каждому пожал руку и ушел.

В кабинете директора он наконец выпустил на свободу рвавшихся из него тигров. Прежде всего он позвонил в Москву и приказал немедленно прислать неподкупного профессора-терапевта, который даст заключение о состоянии здоровья директора. Министр не сомневался в том, что и сам способен дать такое заключение. Но… Уж он поможет директору подлечить сердце! На покое. Не только от завода, но и от партии.

Начальники цехов и служб сидели как на электрических креслах за минуту до исполнения смертного приговора.

Начальник планово-экономическоого отдела стоял посреди кабинета. Огромный ковер под его ногами дыбился раскаленным шлаком. Длинные пулеметные очереди министра расстреливали его в упор. Не обладавший хорошей памятью даже в нормальном состоянии, сейчас он что-то бессвязно мямлил в ответ.

Министр грохнул по столу так, что зыбь заколыхала зеркальную поверхность десятиметрового стола.

– Как этакий идиот может руководить планово-экономическоим отделом?

– А у него есть Рабби, – услужливо, не без удовольствия подкинул начальник транспортного цеха.

– Рабби? Кто это такой – Рабби?

Выяснилось, что не то московский студент, практикант, не то какой-то другой еврей так прозвал рядового бухгалтера, старика, работающего в планово-экономическоом отделе с первых дней эвакуации завода. Семью его уничтожили немцы. На родину он не стал возвращаться. Живет бобылем. Ему бы в цирке выступать. В уме умножает шестизначные цифры. Никогда не пользовался счетами. А сейчас не пользуется арифмометром. Все начальники планово-экономическоого отдела оставались на своих местах, пока прислушивались к редким его советам.

– Так это он посоветовал на сорок процентов срезать расценки? -Спросил министр.

Начальник планово-экономического отдела во время рассказа своих доброжелательных коллег вообще потерял дар речи. Сейчас он даже не ответил на вопрос.

Министра распирал гнев. Но в какую-то щель сознания просочилось любопытство. Приказал вызвать рядового бухгалтера.

Через минуту впервые в жизни он вошел в шикарный кабинет директора. Вошел в поношенном костюме, с черными сатиновыми нарукавниками. Грустным взглядом поверх толстых стекол в железной оправе оглядел министра и остановился рядом со своим начальником. Никто, естественно, не предложил ему сесть.

– Так, так, – мрачно уставился в него министр, – так это вы посоветовали этому кретину срезать расценки?

– Кто я такой, чтобы советовать?

– Чего вы здесь виляете?

– Извините, товарищ министр, но я не люблю, когда на меня кричат. Во-первых, это мешает нормальной счетной работе, а я как раз подсчитываю убытки в связи с этой заварухой. Во-вторых, я старый человек, и крик может сбить меня с ног, а я, как видите, стою. В-третьих…