Четыре дня Маарьи - [50]

Она пыталась освободиться, но с каждым движением ремень все сильнее сжимал ей грудь и горло, и она уже начала задыхаться. Директору совхоза пришлось остановить «Волгу» и заняться спасением тетушки. Встревоженный Каарел подбежал к машине:

 - Что случилось?

Мы ждали, что тетя Мария начнет жаловаться и бранить современную технику, изобретенную на погибель нормального человека, каким она себя, несомненно, считала, но вместо этого она сообщила Каарелу, смущенно хихикая:

 - Этот ремень… хи-хи!.. для меня слишком свободен! Бедный Каарел еще раз выслушал похвалу его красоте. уму и манерам. Директор, посмеиваясь, довольно быстро привел ремень в порядок, и мы снова тронулись в путь.

Освоившись в машине, тетя обратилась к директору с вопросом:

 - А как в ваших краях обстоит дело с этим эницифалакалаийдига? Ну с этой, столбовой болезнью?

Я знала, что теперь мы с девочками спасены: если уж тетя Мария заговорит о болезнях, микробах и бешенстве, ничто не сможет ее остановить, она с ученым видом будет долго рассуждать об этом.

Мы молчали на заднем сиденье и выглядели как русская тройка на картине: у Стийны и у меня, будто у пристяжных, голова откинута набок, а у Аэт, как у коренника, взгляд устремлен прямо вперед, на дорогу. Мы ничуть не ссорились, просто помалкивали — 2+1.

Накануне вечером Аэт и Стийна, к моему великому удивлению, согласились принять участие в вечере старинных танцев, который проводился после ужина. Когда тетя подала на стол выпеченные ею триста блинов, всеобщей радости не было предела. Затем она еще самоотверженно вызвалась перемыть всю посуду, удивляясь при этом, что после столь утомительного рабочего дня и столь основательного ужина никто не хочет спать. Однако, покончив с посудой, и сама пришла в школьный зал.

Старинным танцам обучали нас Сирье и Каарел. Странное дело: я целый учебный год просидела на парте впереди Сирье, но и понятия не имела, что моя одноклассница — маленькая и пухленькая девочка — занимается в кружке бальных танцев, а Каарел выяснил это в первую же неделю работы дружины! Сам-то он, похоже, умел все! В паре с Сирье он показал нам, как танцуют "рейнлендер", словно основным предметом, который изучают в университете, были именно старинные бальные танцы.

Да, это было совсем не похоже на то топтание под музыку на месте, как мы обычно танцевали на школьных вечерах. Тут все оказались почти одинаково неповоротливыми. Это выглядело забавно, и никто не чувствовал неловкости. В нашем классе наверняка никто — кроме Сирье, разумеется — не знал, как танцуют венгерку, падеспань и тому подобное. Видимо, и в других классах и в других школах тоже. И организовать здесь, в дружине, изучение бальных танцев было, по-моему, прекрасной затеей. Все увлеклись, старались поскорее освоить основные па и перейти к более сложным. Даже Тийт азартно скакал в краковяке. Если бы мои пальцы на ногах не сохранили со школьных вечеров память о подошвах Тийта — я бы сочла его за опытного паркетного льва. Но больше всего меня обрадовало, что Стийна танцевала вместе со всеми! Ведь она очень-очень редко бывала на наших школьных вечерах, а если и приходила, то исчезала, едва только начинались танцы. Зато теперь "пятая ракетка в республике", мастер пинг-понга, Теэт метался со Стийной взад-вперед по залу и пел громко и фальшиво: "Плясать этот краковяк ноги не выдерживают никак!" — а раскрасневшаяся Стийна улыбалась, словно на редкость удачной шутке. Я подумала: "Проснулась, Спящая красавица!" Я засмотрелась на Стийну и невольно потянула к ней своего партнера Рейна. Расшалившиеся пары сталкивались и весело разлетались в разные стороны. И тут Теэт еще запел, вернее, заорал:

Ах, прости же, прости,

Ну прости же меня,

что сердце в груди

бьется лишь для тебя!

Стийна рассмеялась, и им пришлось остановиться.

Вскоре наступил перерыв между танцами, и тогда Стийна явно застеснялась того, что минуту-другую назад так радовалась движению и поддалась общему веселому настроению. Аэт что-то шепнула ей на ухо, Стийна послушно встала и вышла вместе с нею из зала, не взглянув на остающихся.

Теэт тотчас же нашел себе другую партнершу, и я за это рассердилась на него: мог бы сходить за Стийной и привести ее обратно в зал. Она бы пришла, если хорошенько попросить! Сама я не решилась идти искать Стийну — не хотелось натолкнуться на ледяную стену взглядов подружек, как давеча…

Во время танцев мое настроение становилось все лучше — голова чуть-чуть кружилась, как от запаха хвои на новогоднем вечере, ноги двигались как бы сами собой. Что бы там ни было — я хочу танцевать, я умею танцевать, я люблю всех людей, а дома у меня письмо от Мярта, и жизнь прекрасна! И чего не умею, тому научусь, и что хочу, то и буду делать, и меньше чем через месяц мне исполнится шестнадцать, и тогда я получу паспорт, и вообще все ужасно здорово!

Потом танцевали "семейный вальс", в котором пары располагаются по кругу, и сначала каждая пара восемь тактов танцует обычный вальс, потом все, взявшись за руку, пританцовывают четыре такта на месте, потом четыре такта хлопают в ладоши, после чего дама переходит к соседнему кавалеру, и все повторяется. Когда дошла моя очередь танцевать в паре с Каарелом, он спросил, смеясь: