Четыре цвета счастья: эльфийская сказка - [9]

Братья тоже иногда недовольно поглядывали на Аредель, не одобряя бойкое поведение сестры. Старший из них – Фингон – явно искал расположения Госпожи Келебринкель. Девушке льстило его внимание, она с интересом слушала рассказы нолдора о дальнем крае, освещенном Древами Валаров. Переход же через льды Хелкараксе поразил Румер до глубины души и внушил благоговейный страх пред силой и мужеством Эльдаров.

«Если она пережила такое, как же мне ей противостоять?», – сокрушалась Келебрин.

Тургон, скорбящий об утрате в этом переходе своей возлюбленной жены Эленве, принимал мало участия в беседах. Только когда Финголфин принимался убеждать Владетеля Имладриса в необходимости союза нолдоров и авари Белерианда младший из братьев оживлялся.

Кейран оставался неизменно спокоен, будто бы наслаждаясь неоднозначностью происходящего: открытыми знаками благосклонности со стороны Ар-Фэйниэль и настойчивым дружелюбием князей Нолдоров.

Келебринкель боялась его о чем-либо расспрашивать, так как после той единственной ночи любви он замкнулся в себе. Больше не позволял вырываться на свободу страсти, безумия огня любви не было в его взгляде. Он ласково целовал супругу в лоб на ночь и приветственно поутру, учтиво обходился с ней в присутствии других, но прежняя интимность ушла. Келебрин остро чувствовала свою принадлежность к другой расе, барьер из условностей преградил путь к сердцу Кейрана.

Едва погрузившись в сон, Румер проснулась будто от толчка в грудь. Села на ложе и увидела, что Кейрана нет рядом. Накидывая по пути теплый халат, она отправилась искать мужа. Ноги по собственному разумению повели ее к комнатам Аредель. Дойти до них ей было не суждено – стоя в плохо освещенном переходе меж покоями, Кейран с упоением целовал Белую Деву нолдоров, а ее пальцы запутывались в его смоляных локонах. Румер вжалась в стену, пытаясь не упасть. Жаркая волна гнева окатила ее головы до ног. Горло сжала стальная рука ревности и скорби. Воздух, казалось, густел вокруг нее, вдохи не приносили живительной силы в легкие. Перед глазами танцевали разноцветные огоньки.

Когда любовники оторвались друг от друга, она смогла расслышать их разговор.

– Твоя супруга носит дитя, – утвердительным тоном неожиданно проговорила Аредель.

– Ты знаешь? – такой родной голос Кейрана прорезав расстояние, ударился в истекающее кровью сердце Келебрин.

– Я вижу насквозь твою маленькую, без памяти влюбленную Атани.

– В кого она влюблена? – вырвалось у него.

– Ой, да Властелин Кей, – подражая манере Румер, воскликнула женщина, – сомневается в своей супруге! Может и дитятко…

– Умолкни! – он стиснул ее плечо.

– Что ты вообще увидел в этой смертной?

– Смысл своего бытия я видел в ней, пока ты не обожгла меня светом Валмара.

– Ты должен избавиться от них, иначе мой отец не даст согласия на наш союз.

– Ари, разве я просил твоей руки? – растерянно спросил Властелин.

– Как смеешь ты – сумеречный Авари – так говорить с той, что зрела свет Древ Амана?!

– Душенька, надо было там оставаться и смотреть на него сколько влезет.

– Ах, ты! – взвизгнула Аредель, намереваясь ударить Кейрана.

Он поймал ее руку и привлек девушку в объятия.

– Я сама позабочусь обо всем, Кейран, – вкрадчиво процедила Ар-Фэйниэль.

Губы эльфа накрыли ее.

Румер больше не могла этого видеть: ее любимый ласкает другую под крышей их дома. Она бежала, не разбирая дороги, пока не уткнулась во что-то твердое. Вытерла застилающие взор слезы. Поняла, что стоит на одном из мостов, ведущих во внешний двор цитадели. Внизу бурлил поток, напевая свою грозную и чарующую песнь.

Первой мыслью было броситься в его объятия. Здравый смысл удержал девушку от подобного проявления слабости.

«Она сказала, что сама позаботится, а он… он не возразил… не ужаснулся… Он поцеловал эту … эту Белую… потаскуху…»

Руки сжались в кулаки, ей захотелось завыть точно раненному хищнику. Запрокинув голову, она увидела почти круглый диск луны.

– Скоро полнолуние… – всплыло из глубин памяти. – Оро… Бежать к нему, пусть его сильные руки укроют меня от мира, как в детстве.

– Все будет хорошо, радость, – раздался знакомый голос, похожий на приглушенный рык льва.

Румер повернула голову, но не увидела Боромира. Только ветер играл в кронах столетних древ, что обрамляли ворота Имладриса.

– Так запросто я не сдамся. Эта Бледная гадина еще узнает, каков на вкус гнев дочери Атанатари.

Келебрин вернулась в пустую спальню, тихо свернулась калачиком на краю широкого ложа. Слез не было. Сна тоже. Пальцы сминали шелк простыней.

Шорох открываемой двери заставил ее вздрогнуть. Почувствовав, что Кейран преспокойно ложится позади нее, девушка сжалась и прикусила щеку, чтобы не закричать.

«Он даже не смыл с себя ее запах», – черная пелена гнева затмила зрение.

Сильная, изящная кисть супруга взяла ее за локоть, потом скользнула вниз– вверх, задирая рукав. Девушка ощутила привкус собственной крови из прокушенной щеки, когда губы эльфа коснулись кожи. Келебрин содрогнулась – Кейран привлек ее к себе, прижимаясь всем телом.

– Ты не спишь, моя маленькая Атани? – хрипло спросил.

– Уже нет, – проворчала она, изо всех сил стараясь не выдать своего отвращения.