Четвертый крик - [10]

На фоне подробного рассказа о ессеях, которым отданы страницы не только «Иудейской войны», но и «Иудейских древностей», более, чем лаконичное упоминание Флавием Христа, кажется странным. Абзац в восемнадцатой книге «Иудейских древностей», сообщающий о христианах, Христе и казнившем его Пилате, ученые считают фальшивкой, привнесенной кем-то из средневековой книги Агапия «Всемирная история», где есть точно такой же абзац. Подделки такого рода раннехристианских свидетельств средневековыми фанатами имели немалое хождение. Шла борьба, как я уже говорил, за выкорчевывание из христианства еврейского стержня.

В двадцатой же книге «Иудейских древностей» сообщение, соответствующее новозаветному писанию, составляет всего 4 строчки. В них говорится, как первосвященник Анан «собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как несколько других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями». Это — единственное место с именем «Христа», подлинность которого не оспорена комментаторами Флавия. Но даже если оно, на самом деле, принадлежит перу нашего историка, то не забудем, что оно не могло быть написано раньше, чем после окончания Иудейской войны и разрушения Храма Титом, т. е. почти четыре десятилетия спустя после смерти Иисуса.

То же самое можно сказать и относительно эпизода о казненном Иродом праведнике Иоанне, «который убеждал иудеев вести добродетельный образ жизни, быть справедливыми друг к другу, питать благочестивое чувство к Предвечному и собираться для омовения» («Иудейские древности», кн. 18, гл. 5). Если, как утверждают теологи, речь здесь и идет о новозаветном Иоанне Крестителе, то все это уже последняя треть века. «Иудейские древности» завершены в 94 году новой эры.

Первые христианские сочинения, вошедшие в канонический Новый Завет, — «Откровения Иоанна» и некоторые послания Павла, — исследователи датируют, соответственно, 68 годом и серединой 90-х. Все четыре канонических Евангелия написаны не ранее, чем во II веке (правда, Даймонт относит первое Евангелие к 70-м годам I века), а крест как символ христианства появился лишь в IV веке.

К чему это я клоню? А именно к тому, что на основе всего прочитанного по этой теме, у меня складывается предположение, что при жизни Иисуса таких слов, как «Христос» (в переводе с греческого — мессия, спаситель, помазанник Божий) и «христиане» попросту не существовало. Эти определения имени и вероучения появились не раннее, чем на арену истории вышел Савл или Павел, бывший Саул, первоначально известный в качестве ненавистника и неистового гонителя этих нововерцев или, с его точки зрения, отступников, предателей иудаизма.

Даже потрясающая находка 1947 года, со всей определенностью подтверждающая сходство идей Иисуса и ессеев, о «Христе» и «христианах» помалкивает. Так что использование исследователями этих слов, по моим понятием, чисто условное, связанное со временем, когда христология еще не знала или не хотела знать об ессеях, а теперь связанное с логической (и лексической) необходимостью при описании отделять одно от другого. Было бы неплохо, поэтому, если бы читатель имел это в виду при чтении цитат из книги Макса Даймонта, к которой я ниже и перехожу.

Даймонт в деталях рассказывает о том, как ранней весной 1947 года молодой палестинский бедуин-контрабандист совершенно случайно набрел на пещеру и вытащил оттуда кувшины со свитками пергамента, испещренными древними ивритскими письменами.

«Последующие экспедиции к месту находки, — пишет Даймонт, — открыли другие пещеры и нашли новые свитки. Что еще более невероятно — были найдены остатки еврейского ессейского монастыря. Они находились вблизи тех мест, где проповедовали Иоанн Креститель и Иисус».

Историк сообщает о найденных рукописях, образующих ядро ессейского вероучения: «Устав общины», «Война между Сынами Света и Сынами Тьмы» и другие. Он говорит о том, что Мессию, ниспосланного Богом, который погиб мученической смертью от рук Сынов Тьмы, они называли «Учителем справедливости», себя — «избранниками Господними», а свою общину — «Новым заветом».

«Вступление в Новый завет, — в пересказе Даймонта, — происходило посредством погружения в воду. Была разработана процедура богослужения, почти идентичная той, которая в христианских Евангелиях описана как последняя, или тайная, вечеря. Описание ессейского ритуала, которое содержится в „Уставе общины“, вполне может сойти за описание ритуала христианской общины».

Привожу в сокращении помещенный в книге Даймонта комментарий, принадлежащий знатоку свитков Мертвого моря, профессору Сорбонны А. Дюпон-Соммеру:

«Все в еврейском Новом Завете предвосхищает и пролагает путь к христианскому Новому завету. Учитель из Галилеи (Иисус — Л. Л.)… во многих отношениях является поразительным воплощением Учителя справедливости. Подобно ему, Он проповедует покаяние, бескорыстие, покорность, любовь к ближнему, воздержание. Подобно ему, Он предписывает соблюдение Моисеевых законов, Закона как такового, однако улучшенного и завершенного его собственным откровением. Подобно ему, Он избранник и посланник Господа, Мессия — спаситель мира… Подобно ему, Он осужден и приговорен к смерти… Как в ессейской церкви, так и у христиан одним из важнейших обрядов является священная трапеза, руководители которой являются священники. И здесь и там во главе общины стоит надзиратель — „епископ“. И главным в идеале обеих церквей является единство и слияние в любви, простирающееся вплоть до общности имущества. Все эти черты сходства… образуют весьма впечатляющую картину. Они тотчас же порождают вопрос: какой из этих двух церквей, еврейской или христианской, принадлежит приоритет? Которая из них могла оказать влияние на другую? Ответ не оставляет места для сомнений. Учитель справедливости умер около 65–53 гг. до н. э.; Иисус из Назарета умер около 30 г. н. э. Во всех тех случаях, когда сходство заставляет или соблазняет нас думать о заимствовании, это заимствование у ессеев».