Четвертый крестовый поход - [4]
Почти восемьсот лет спустя, летом 2001 года, Папа Римский Иоанн Павел II опубликовал беспрецедентное заявление — извинение перед Греко-православной церковью за ужасную бойню, учиненную воинами Четвертого крестового похода. В нем говорилось: «Трагедия состояла в том, что воины, направившиеся для освобождения доступа христианам к Святой Земле, обернули оружие против своих собратьев по вере. То, что они принадлежали к Римской церкви, наполняет католиков глубочайшим сожалением». Самое чувство, заставившее римского папу опубликовать подобный документ — редкостный по звучащему в нем чувству вины, — показывает, насколько глубока оказалась рана, нанесенная той давней кампанией.
Цель этой книги — рассказ о Четвертом крестовом походе, событии, окрашенном жестокостью и решительностью, развратом и алчностью, политическими интригами и религиозным усердием.[2] Несколько ранних описаний Четвертого крестового похода были созданы византийскими учеными, в чьи задачи входило прежде всего исследование его влияния на греческое православие. Поэтому не удивительно, что в этих работах рассуждения о мотивах, двигавших французами и венецианцами, окрашены неприязнью, а возмущение придает подобным описаниям критические интонации.[3] Данный же труд написан историком, занимавшимся крестовыми походами. Положение независимого исследователя позволило мне охарактеризовать историческую среду Западной Европы, присущую экспедиции, затрагивая также и описание положения в Византии. В работе также делается попытка объяснить, почему крестовый поход развивался именно таким образом, выделить некоторые из внутренних причин произошедших событий и рассмотреть, как уроженцам Запада удалось достичь победы.
Оправдывая жестокость именем Христа, крестоносцы заслужили множество отрицательных характеристик.[4] Шотландский историк XVIII века Уильям Робертсон описывал Четвертый крестовый поход как «исключительный памятник человеческой глупости», а Эдуард Гиббон в «Закате и падении Римской империи» высказывал предположение, что он скорее задержал, нежели ускорил развитие Европы.[5] Стивен Рансимэн в «Истории крестовых походов» приходит к заключению, что «в исторической перспективе движение крестоносцев в целом можно считать потерпевшим фиаско». Он выражает огорчение тем, что «сама Священная война была лишь длительным, проявлением нетерпимости во имя Господа — что само по себе является грехом против Святого Духа».[6]
Историки и толкователи особенно выделяли Четвертый крестовый поход среди всех остальных крестовых походов — хотя еще в XVIII веке Вольтер писал, что «единственным плодом варварских крестовых походов христиан стало уничтожение других христиан».[7] Тот же Рансимэн пришел к выводу, что «урон, нанесенный крестоносцами исламу, ничтожен по сравнению с тем, что был причинен восточному христианству».[8]
И все же, сколь бы дурными ни казались представления и действия крестоносцев в наши дни, невозможно отрицать, что несколько столетий назад, согласно верованиям, ценностям и понятиям средних веков, они представляли предприятие огромной популярности и продолжительности. Почти сразу же после начала Первого крестового похода в 1095 году его воздействие проникло практически во все слои общества и усилило контакты — и конфликты — с народами и странами за пределами католического мира.
Согласно традиционному представлению, движение крестоносцев неразрывно связано с борьбой против ислама. Такое представление живо и по сей день — это было подчеркнуто Усамой бен Ладаном, который провел параллель между крестоносцами, сражающимися против ислама, и американскими действиями в Афганистане в 2001–2002 годах. Он заявил, что «эта война похожа на предшествующие крестовые походы, возглавляемые Ричардом Львиное Сердце, [Фридрихом] Барбароссой [Германским] и [королем] Людовиком [IX] Французским. В нынешнем веке они остались далеко позади [Джорджа] Буша». Более того, пропаганда Аль-Каиды называет Израиль наследием государства крестоносцев XII и XIII веков.[9]
На Западе некоторые тоже оглядываются на средневековье. Сразу после нападения террористов в сентябре 2001 года президент Джордж Буш спонтанно вспомнил о Священной войне, призвав к крестовому походу против Аль-Каиды. Пытаясь обеспечить поддержку со стороны Египта и Сирии, двух стран, на которые оказали непосредственное воздействие средневековые крестовые походы, он одновременно апеллировал к воззрениям, которые рассматриваются на Ближнем Востоке как символ западного империализма.[10]
Исход Четвертого крестового похода представляет драматическое искажение одной из основополагающих идей католицизма относительно борьбы с язычниками. И современники событий, и нынешние историки одинаково загипнотизированы произошедшим менее чем за век превращением движения, начавшегося с декларации о возвращении христианам Святой Земли, в орудие разрушения самого прекрасного города христианского мира.
Сами крестоносцы выражали удовлетворение собственными достижениями. Граф Балдуин Фландрский, один из руководителей кампании, писал: «Мы можем суверенностью сказать, что в истории никто не мог даже поведать о чудесах больших, чем те, что уже получены в этой войне».
