Четвёртый ингредиент - [26]

         Ветрувий и не подозревал, что его скромный труд вдохновит мечтателя Вергилия на на создание «Георгик». Поэмы о земледелии  и земледельцах. Поэмы о «золотом веке». Времени, когда любимым занятием человека, якобы, была забота о плодородном слое, а из землепашцев, если верить Катону, «выходили самые мужественные люди и самые дельные воины». Хотя мы-то с вами уже знаем: наш пращур без сожаления распростился с Эдемом, ради новой жизни, нового смысла бытия. Да, и великий поэт, видимо, догадывался: предания старины глубокой несколько искажены. 

         Поэтому ностальгии в произведении отведено очень скромное место. А вот советы и пояснения, «что» и «как», «почему» и «от чего»,  можно найти буквально в каждой строчке:

 Также терпи, чтобы год отдыхало поле под паром,

 Чтоб укрепилось оно, покой на досуге вкушая:

 Иль златые там сей, -как солнце сменится, -злаки,

 Раньше с дрожащим стручком собрав горох благодатный,

 Или же вики плоды невеликие, или люпинов

 Горьких ломкие стебли и лес их гулко звенящий.

 Ниву спаляет посев льняной, спаляет овсяный,

 Также спаляет и мак, напитанный дремой литейской.

      Простые истины, известные еще во времена Катона и Варрона.

 Но многие ли из римлян, осевшие после военных походов в своих имениях, знали о них? Вергилия же не просто читали. Его декламировали, им восхищались... и учились. Учились искусству возделывать, умению распознавать земли:

 Способ, каким распознать их отличия сможешь,

 Рыхлая ль почва или сверх меры плотна, ты исследуй.

 Ибо одна для хлебов подходяща другая для Вакха...

 Вырыть колодец в земле и весь его снова наполнить

 Тоже с землей и ее притопчешь сверху ногами.

 Если не хватит – легка, скоту и лозе благодатной

 Больше подходит она; откажется ж если вместиться,

 Вровень не ляжет, когда уже вся наполнится яма,

 Почва - плотна.

         Познакомтесь – метод «ямы». Земледельцы пользовались им до 18-19 веков.

         А вот другой. Сегодня он известен каждому почвоведу и агроному:

 Почву жирную мы, наконец, таким отличаем

 Способом: если рукой ее бросить, она не дробится,

 Но на подобии смолы к перстам держащего липнет...

      За две тысячи лет его, слегка, усовершенствовали. Теперь почву скручивают в «жгут», давят пальцами и смотрят четкий ли получился отпечаток...

       Но наивно полагать, будто подобными наставлениями и знаменит Вергилий. Они – лишь азбучные истины, предворяющие суть его творений. Поэзия, как известно, не дает советов. Она посвящает читателя в таинства жизни. Открывает перед ним новый мир. И не так важно какая из его дверей неожиданно распахивается перед нами. Потому, что это дорога в непознанное:

 Тайную мощь и питанье жирные земли

 Так получают, иль в них бывает пламенем выжжен

 Всякий порок, и как пот выходит ненужная влага,

 Или же множество жар путей открывает

 Тайных, которыми сок проходит к растениям новый.

 То ль укрепляет сильней и сжимает разверстые жилы,

 Чтобы ни мелкий дождь, ни сила палящего солнца,

 Разгорячась, не сожгла, ни Борея пронзительный холод.

       Всего восемь строк, и в каждой проблема, которую и сегодня вряд ли можно считать  решенной. Не секрет, чем лучше прогрета почва, тем уютнее в ней чувствуют себя посевы. Но из чего состоит «тайная мощь земли»? Только ли из «соков земных», иными словами, из почвенных растворов? Но вода, насыщенная разными солями, должна передвигаться вверх и вниз, вправо и влево. Оттого насколько это легко и ритмично происходит зависит благополучие растений и... возникает вопрос о «коммуникациях», в плодородном слое. Его химическом, физическом, минералогическом составе, строении...

      Не устали? Тогда поговорим о том, как «сок проходит к растениям новый». То есть о билогии, физиологии, геохимии, биогеохимии...  Или проще поверить, что поэт все-таки мыслитель, а не человек, подыскивающий удачные рифмы.

       Вергилий уж точно не из последних. Иначе, император Август вряд ли  стал бы его поклонником. Эклоги поэта неожиданно(!) оказались созвучны  аграраной полититке цезаря.

       Причина та же. Не мог Рим существовать одними зрелищами. Второй составляющей бытия, хлеба, по-прежнему, не хватало. Не хватало, как ни странно, потому, что римляне богатели. И копание в земле стало непрестижным занятием, уделом рабов. Рабы же, бывшие воины, не горели желанием обрабатывать чужые поля.  Они предпочли продолжить борьбу. Их новым ристалищем стали латифундии, их врагом сельскохозяйственные орудия. Подневольные работники изливали свой гнев на яремных волов, плуги, пашни, пытаясь хотя бы так утвердить свое человеческое достоинство.

        Ненависть рабов – не единственная беда того времени. Непомерные аппетиты латифундистов создавали не меньше проблем. Тот, кто знаком с романом Гая Петрония «Сатирикон», должен помнить, как один из его героев, Тримальхион, был одержим желанием купить... Сицилию. Дабы, путешествуя из Европы в Африку, не выходить за пределы своих владений. Да, что там вымышленный персонаж. Реальность побивала любую фантазию. По свидетельству римского историка, Гая Плиния Старшего, в руках шести богатейших людей  империи находилась половина Северной Африки.  Сегодня бы их владения назвали  «естественными монополиями».