Четвертый Дюранго - [29]

Проработав в ООП около трех лет, рассказала Хаскинс, она стала управляющей этим офисом. И как раз к этому времени Сид Форк вернулся из Вьетнама.

— Когда это произошло? — спросил Эдер. — В семьдесят первом?

— В конце семьдесят первого.

— И вам было тогда девятнадцать или двадцать лет?

— Только что исполнилось двадцать.

— И как складывались дела после его возвращения?

— Мы поговорили, и все стало о‘кей.

Когда Форк отслужил в военной полиции в Сайгоне три годичных срока, по ее словам, на рукаве у него были нашивки специалиста 6-го класса, а на талии — пояс с 15 тысячами долларов, вырученных на черном рынке. Эдер прикинул, что звание специалиста шестого класса равнозначно чину штабного сержанта в армии, в которой он служил давным-давно. Три полоски и угловой шеврон, припомнил он.

— Почему шеф подписался еще на два дополнительных срока? — спросил Эдер.

— Ему нравилось быть Эм-Пи. Кроме того, нравилось качать деньги с черного рынка.

Хаскинс сказала, что Форк изъявил желание вернуться в те места, откуда они сюда прибыли. Он даже захотел перебраться в Лос-Анжелес, где, по его мнению, он сможет поступить в полицию. Она спросила его, кем, как ему кажется, он будет через десять лет — сержантом Лос-Анжелесского департамента полиции?

Форк стал убеждать ее, что не видит в этом ничего плохого, пока она не объявила ему, что через шесть или семь лет он может быть шефом полиции Дюранго, если будет следовать ее плану.

Б.Д. Хаскинс прервала свое повествование, чтобы еще раз осведомиться у Эдера, не хочет ли он бренди или что-нибудь еще. Эдер заверил ее, что хочет не столько бренди, сколько услышать продолжение ее рассказа, как она справилась со своими проблемами.

Хаскинс объяснила, что к тому времени она стала незаменимым элементом существования всех трех членов сексуального кооператива. Все они по-прежнему были членами городского совета, так что, освоив стенографию, она предложила свои услуги по ведению протоколов еженедельных собраний совета. До сих пор эта обязанность ложилась по очереди на каждого из пяти членов совета. Все они терпеть ее не могли, сказала она, ибо протоколисту оставалось только слушать, что говорят остальные.

Они с удовольствием приняли ее предложение, припомнила Хаскинс, заверив ее, что будут очень ей обязаны, особенно учитывая, что городу ее услуги не стоили ни цента. Она же сказала, что с удовольствием пойдет им навстречу, а если они пользуются влиянием у старого шефа полиции, то должны объяснить ему, насколько выгодно взять в свои ряды закаленного ветерана Эм-Пи и Вьетнама, который будет служить не за страх, а за совесть. Вот таким образом, уточнила она, Сид Форк и влился в ряды полицейских сил Дюранго.

Джек Эдер решился задать еще несколько вопросов.

— Кто служил городским казначеем? Тот тип из ООП, на которого вы работали?

— Да. Он уделял этим обязанностям лишь часть времени. Теперь пришлось работать полный рабочий день.

— И часть рутинной работы он поручил вам?

— Все, от чего он мог отделаться.

— То есть, вы вели протоколы заседаний городского совета и, в сущности, держали в руках всю городскую документацию.

Она кивнула.

— И плюс еще обязанности в сексуальном кооперативе?

— Они по-прежнему платили и заходили ко мне раз-другой в неделю. Но я им, скорее, оказывала терапевтические услуги, чем сексуальные. Они любили болтать со мной обо всем, что приходило в голову.

— Обо всем и обо всех.

— И обо всех, — согласилась она.

— Предполагаю, вы прекрасно помните все, что вам говорилось.

— Я все записывала.

— Общество охраны прав потребителей, юрист и фармацевт, — сказал Эдер, словно размышляя вслух. — Должны быть, они обо всех в городе знали, у кого какой скелет в шкафу.[2]

— Если даже что-то от них и ускользнуло, Сид был начеку.

— Между вами по-прежнему сохранялась близость?

— Он приходил вечером по воскресеньям.

Эдер кивнул в знак понимания, если не одобрения, такого расписания, хитро взглянул на нее и спросил:

— И кто же из них в конце концов скончался на вас?

— Фармацевт.

Она сказала, что он умер от аневризмы аорты в 1973 году, вскоре после того, как ей исполнился двадцать один год. Поскольку выборов в том году не предполагалось, городской совет потребовал от мэра назначить преемника выбывшему члену до окончания срока полномочий совета, и выбор мэра должен получить одобрение большинства совета.

— Поскольку в его составе осталось только четыре человека, голосование могло оказаться довольно сложным, — заметил Эдер.

— Голос мэра мог оказаться решающим.

— За вас, должно быть, были отданы два весомых голоса в совете — от ООП и юриста.

— И кроме того и мэра. Остальные два члена совета предполагали, что он изберет какого-нибудь молодого, решительного и амбициозного юриста. Но два моих приятеля убедили его, что он проявит незаурядную мудрость, если предложит кандидатуру молодой женщины, которая будет, как всегда, вести протоколы и обеспечивать документацию.

— И сколько вам потребовалось времени, чтобы утопить мэра?

Хаскинс сказала, что у нее ушло на это пять лет. Она отслужила до конца срока полномочий совета и была переизбрана в него в 1972 году и в 1976-м году. В 1978 году она возглавила список кандидатов и выступила против засидевшегося на своем посту мэра, обвинив его в пренебрежении своими обязанностями, некомпетентности и намекнув, что его давно уже пора сдать в архив, хотя Сид Форк советовал ей не разжигать этих страстей, напоминающих детские жалобы.