Четвертое измерение - [2]

Константин был вечно ровен, тих, спокоен. Он все делал порядливо, не спеша. Со всеми обращался ласково, особенно с матерью.

Но он был вечно задумчив.

Тысячу раз уже успела мать спросить у сына, о чем он думает, будто горюет; но Константин усмехался всегда и отвечал, что он ни о чем не думает. А было, конечно, ясно видно и заметно для посторонних лиц, что Базанов постоянно занят чем-то, что не имеет ничего общего с окружающим.

Более всего смущало Пелагею Степановну, что сын относился совершенно безучастно ко всему в жизни. Ему было все равно, какая у него комната, как обставлена, убрана ли, нет ли; что на нем надето; в особенности было все равно, что приготовят к обеду или к ужину. Еще более безразлично было для него все то, что происходило в городе. Скажут ему, что пожар случился, целый большой дом сгорел, все побегут на пожар, а Константин глазом не моргнет. Скажут ему даже, что убили человека — и то ему все равно. Весь город толкует о чем-нибудь целый месяц, охает и ахает, а Базанов даже не спросит, о чем толкуют. Скажут ему — он через минуту и забыл.

II

Среди лета случилось Пелагее Степановне встретиться в одном доме с местным помещиком, отставным военным, который был очень известен в городе, как богач и как ученый человек. В разговоре с Базановой он успокоил ее на счет её сына сразу.

— Чем он занимается? спросил помещик.

— Больше всего философиею, — отвечала Базанова, давно выучившая то слово, которое имело такое огромное значение для её сына.

— Так вы успокойтесь, Пелагея Степановна, — философы все таковы, как ваш сын. Так и быть следует. И ничего худого тут нет.

Вместе с этим помещик Данило Иванович Стурин пожелал познакомиться с молодым человеком. И вскоре пожилой Стурин и молодой Базанов быстро сошлись и подружились, несмотря на огромную разницу лет.

Быть-может во всем губернском городе Стурин был единственным человеков, с которым Базанов мог сойтись. Бывший гвардейский офицер, человек с большими средствами, Стурин скучал везде и всюду. Приезжал он в губернский город только по делам, останавливался только по нескольку дней и возвращался к себе в имение — самое крупное в губернии, или же надолго уезжал за границу.

В городе у него было много близких знакомых, но приятелей не было, а с Базановым он быстро и охотно сдружился. Молодой человек сразу полюбился ему. Главное, однако, что влекло пятидесятилетнего Стурина к юному кандидату — была надежда сделать из него прозелита. Стурин был отчаянный спирит и только и бредил, что отечественными и заморскими медиумами.

В губернии про него сложились три мнения. Одни говорили, что от праздности шутовствует, что он сам не верит в то, что рассказывает, а просто балуется и морочит людей. Люди, судившие глубже, сознавались, что Стурин — человек умный и искренний, но с трещинкой в голове. Ведь бывают всякие чудаки!.. По их мнению, Стурин судил здраво о всем в мире; но когда вопрос касался до спиритизма, то этот человек начинал говорить нечто дикое для всех слушателей. Третье мнение, самое простое, как в городе, как и в имении Стурина, — сводилось к тому, что богатый человек с чертями знается; по тому, что он рассказывает, и по тому, что иногда делает — положительно он чернокнижник. Когда богатого помещика посещали гости-иностранцы, приезжие из Парижа и из Лондона, то в усадьбе его творилось что-то сомнительное.

Местный священник, человек не глупый и благочестивый, приходил в неподдельный ужас. Ему было известно, что Данило Иваныч с какими-то Немцами, а то Англичанами вызывает мертвых с того света, с ними переписывается, разговаривает. Батюшка удивлялся только, как правительство это допускает.

Однажды Данило Иваныч почти серьезно объяснил сельскому пастырю, что если захочет, то всех, сколько ни есть на деревенском кладбище мертвецов, вызовет к себе ночью в гости. На этот раз на деревне даже страх всех обуял… Мужики и бабы так и ожидали, что ночью поднимется все кладбище сразу, да и пойдет путешествовать по усадьбе.

Базанов, познакомившись со Стуриным, нашел в нем интересного собеседника, человека много читавшего и образованного. Стурин, стараясь обратить Базанова «в свою веру», как он выражался, действительно успел немножко повлиять на него.

Философ от природы, человек не от мира сего, «порченый», по мнению соседних мещан, был склонен принять эту веру Стурина, но, однако, до известной степени.

Во всяком случае Стурин, как человек образованный и умный, был личностью интересною для Базанова. Вскоре он стал даже любить добродушного и скучающего богача-холостяка, который от тоски и праздности пристрастился к спиритизму и ко всякому «чертизму», как шутил Базанов.

Новые друзья стали видаться часто. Стурин приезжал в город нарочно, чтобы повидаться с молодым философом. Базанов два раза съездил в имение Стурина и с удовольствием погостил у него, найдя вдобавок великолепную библиотеку.

Помимо Стурина, у молодого человека завелись еще три знакомства… Но все три — были женщины.

По желанию матери, Базанов познакомился с молодою девушкой, красавицей, за которою предполагалось большое приданое. Девушка, по имени Леночка, сразу отнеслась к молодому человеку неравнодушно, хотя и слыла разборчивою невестой. Они быстро сблизились… Базанов любил видать Леночку и любоваться её красотой, но так, как любуются картинкой…