Четверть века назад. Часть 1 - [41]

— Совсѣмъ нѣтъ-съ, это я, напротивъ, въ смыслѣ вашемъ же говорю, замигалъ ему Свищовъ и правымъ и лѣвымъ глазомъ;- вамъ извѣстно, или нѣтъ, что въ Брюсселѣ, послѣ перваго представленія Фенеллы [19], толпа вышла изъ театра, поя хоромъ: «amour sacré de la patrie,» дуэтъ втораго дѣйствія, и въ ту же ночь выгнала изъ города Голландцевъ?… Вотъ-съ они каковы, Скрибъ-то съ Оберомъ!..

— А вы, батенька, потише при мнѣ, шепнулъ, толкнувъ его слегка въ бокъ, исправникъ, — я вѣдь здѣсь въ нѣкоторомъ родѣ правительственная власть!..

— Ну, какая вы власть! расхохотался Свищовъ, не безъ нѣкоторой тревоги, впрочемъ, заглядывая въ лице Акулину; — вы у насъ жуиръ, а не власть!..

— Нельзя, услышитъ, пожалуй! объяснилъ толстый Елпидифоръ, кивнувъ на князя Ларіона.

А князь Ларіонъ, сидѣвшій по другую сторону Софьи Ивановны, говорилъ ей тѣмъ временемъ:

— Не знаю, успѣлъ ли передать вамъ Сергѣй Михайловичъ о нашемъ сегодня съ нимъ разговорѣ и о моемъ совѣтѣ ему?

— Знаю;- очень вамъ благодарна! отвѣтила она.

Онъ взглянулъ на нее, нѣсколько удивленный сухостью, показалось ему, ея тона.

— Очень! повторила она кивая головой;- вы правы, ему здѣсь нечего дѣлать! подчеркнула она… Особенно если вы устроите ему потомъ…

— Это непремѣнно! не далъ онъ ей кончить;- и это мы въ Москвѣ-же устроимъ. Не понимаю даже для чего вашъ племянникъ ѣздилъ въ Петербургъ подавать свою просьбу: вашъ главноначальствующій, при дружбѣ своей съ… — князь назвалъ, одного очень высокопоставленнаго въ то время сановника, — все можетъ теперь… Я черезъ него обдѣлаю…

Софья Ивановна наклонила голову въ знакъ признательности.

— Я очень интересуюсь вашимъ племянникомъ, заговорилъ опять князь Ларіонъ;- мнѣ много говорили въ Москвѣ зимою о его блестящихъ способностяхъ и познаніяхъ, и, сколько я могъ самъ судить за это короткое время, онъ, дѣйствительно, далеко не дюжинный молодой человѣкъ. Еслибы я былъ еще во власти, я бы непремѣнно…

— Ничего для него бы не сдѣлали! быстро промолвила

Софья Ивановна, которую уже давно подмывало сказать ему что нибудь непріятное.?

— Почему же вы такъ думаете? недовольнымъ тономъ спросилъ онъ.

Она поспѣшила обратить слова свои въ шутку:

— Я Писанія держусь: не уповай ни на князя, ни на сына человѣческаго…

— Я не могу вамъ воспрепятствовать почитать меня за эгоиста, сказалъ, слегка усмѣхаясь, князь Ларіонъ, — но прошу васъ вѣрить только въ то, что я по принципу, старался бы проложить Сергѣю Михайловичу дорогу. Мудрое правительство должно было бы всегда, по моему, имѣть такихъ намѣченныхъ имъ, такъ сказать, заранѣе, для занятія въ будущемъ высшихъ должностей въ государствѣ, молодыхъ людей, которые, какъ вашъ племянникъ, къ счастливой случайности рожденія и независимости по состоянію присоединяютъ еще пріобрѣтенное самими ими солидное высшее образованіе.

— Очень красно, только ты племянницы-то своей этому «намѣченному» дать не намѣренъ! подумала Софья Ивановна, и опять неудержимо захотѣлось ей кольнуть чѣмъ нибудь «стараго лукавца…»

— Я о правительствѣ не сужу, громко проговорила она, — но у насъ, по Писанію то же, и своя своихъ не познаша!..

Захотѣлъ ли, или нѣтъ, понять князь Ларіонъ этотъ намекъ, но онъ прекратилъ разговоръ справа, и обратился съ какимъ-то вопросомъ къ сидѣвшей у него по лѣвую руку образованной окружной.

Глаза еще взволнованной Софьи Ивановны обѣжали кругомъ стола и съ какою-то безсознательною, но глубокою нѣжностью остановились на княжнѣ Линѣ, съ обѣихъ сторонъ которой двѣ изъ пулярокъ, чуть не повисши ей на плечи, ужасно торопясь и перерывая другъ друга, передавали ей какой-то вздоръ. Софьѣ Ивановнѣ самой себѣ не хотѣлось признаться въ томъ чувствѣ, которое неотразимо влекло ее къ этой дѣвушкѣ. Давно ли, когда Сергѣй пріѣхалъ изъ Сицкаго, и она его исповѣдывала, она не только ужасалась мысли предстоявшихъ ему недочетовъ, но и самый успѣхъ его, думала она, былъ бы, кажется, для нея тягостенъ? Тогда она обѣими руками, незадумавшись, подписалась бы подъ разумнымъ приговоромъ князя Ларіона: «не женятся въ 23 года, не создавъ себѣ никакого положенія, не сдѣлавъ ничего ни для общества, ни для себя… Теперь всѣ соображенія ея перепутывала и смущала одна упорно, неотступно набѣгавшая ей въ голову мысль: «а что же если и она, это милое созданіе, полюбитъ Сережу, что же тогда?… „И она, сама себѣ въ этомъ не давая отчета, досадливо отгоняя этотъ „соблазнъ“ каждый разъ когда представалъ онъ передъ нею, страстно, съ какимъ-то молодымъ біеніемъ сердца, жаждала теперь, чтобъ это случилось… чтобъ „это милое созданіе“, эта синеокая, изящная, тихая дѣвушка… такъ напоминающая его, отца своего, чтобъ и она… да… И Софья Ивановна о туманенными глазами глядѣла любуясь на тонкій обликъ Лины, и въ головѣ ея проносилось что „еслибы ужъ на то была воля Божья,“ она и не знаетъ кого бы изъ „нихъ двухъ“ она болѣе любила!..

Княжна какъ бы почувствовала на себѣ проникающую струю этого взгляда: она подняла голову, встрѣтилась глазами съ Софьей Ивановной, и улыбнулась… „Да, люби меня, я хорошая!“ такъ и говорила эта улыбка.

У Софьи Ивановны забилось въ груди какъ въ двадцать лѣтъ…