Четверть века назад. Часть 1 - [36]

— Говорить говорилъ, не отказываюсь, — Елпидифоръ Павлычъ почесалъ себѣ за ухомъ, — говорилъ потому, что эту Шастуновскую породу знаю, — слышалъ! Покойный князь Михайло Васильевичъ въ свое время пропадалъ изъ за женщинъ…. Этотъ опять, когда товарищемъ министра былъ, — я въ Лейбъ-Уланскомъ полку еще служилъ, — въ Петергофѣ по лѣтамъ жила его тогдашній предметъ, замужняя, одного доктора жена, красавица!.. Я всю эту исторію зналъ… Мужъ низачто разводной ей дать не хотѣлъ, а то бы онъ на ней непремѣнно женился. Всѣмъ пренебрегъ, имя свое, мѣсто, въ фаворѣ какомъ былъ тогда, — все это ему было нипочемъ! Всѣмъ жертвовать былъ готовъ ей… Только она въ скорости тутъ умерла; такъ его самъ Государь, говорятъ, послѣ этого за границу послалъ, а то мало съ ума не сошелъ отъ горя… Такъ вотъ, зная, разъ, какіе они люди страстные, во вторыхъ что подъ старость еще сильнѣй бываетъ эта слабость, — чтожъ, думаю, попытка не пытка; авось и съ нашей удочки клюнетъ!.. Ты-же у меня уродилась такая что у тебя на мужчину въ каждомъ глазу по семи чертей сидитъ…

— Я васъ и послушалась, молвила Ольга Елпидифоровна, невольно усмѣхнувшись такому неожиданному опредѣленію ея средствъ очарованія, — и все повела какъ слѣдуетъ…

— Ну, и…? крякнулъ, подмигнувъ, исправникъ.

— Что «ну?»…

— Ни съ мѣста?…

— Да, дѣйствительно, сжавъ въ раздумьи брови, созналась барышня, — я въ эти послѣднія дни стала замѣчать…

— То-то!.. И, по твоему, какъ это понимать надо?

— Старъ… Выдохся! Она презрительно повела плечомъ.

— Анъ и ошиблась!.. И я ошибся, повинился достойный родитель.

— Что-же, по вашему. Она остановила на немъ разширенные зрачки.

— И не выдохся, и даже очень пылаетъ… да только не про насъ!..

— Что-о? протянула Ольга Елпидифоровна, — онъ влюбленъ… въ другую?..

— А сама-то и не замѣтила! Онъ закачалъ головою. — Эхъ вы? Прозорливы только пока самолюбіемъ глаза вамъ не застелетъ!..

— Да въ кого, въ кого же, говорите? И она нетерпѣливо задергала отца за рукавъ.

Толстый Елпидифоръ поднялся со скамьи, обошелъ кругомъ бесѣдки, заглянулъ въ сосѣдніе кусты, сѣлъ опять, привлекъ къ себѣ за руку дочь, и шепнулъ ей на ухо:

— Въ княжну!

— Въ племянницу? вскрикнула барышня. — Не можетъ быть!

Исправникъ зажмурилъ глаза и повелъ головою сверху внизъ:

— Есть! прошепталъ онъ:- по полицейской части не даромъ двѣнадцатый годъ служу, съ меня одного взгляда довольно!..

— Ахъ онъ противный! еще разъ вскрикнула Ольга Елпидифоровна.

— Ссс!.. Halt's Maul! говорятъ нѣмцы. И Боже тебя сохрани хотя видомъ показать что ты объ этомъ прочуяла!.. Ты тамъ себѣ, матушка, грандамствуй сколько тебѣ угодно, только помни одно, что отецъ у тебя — горшокъ глиняный; такъ чугунные-то ему, только притронься, всѣ бока протычутъ… А брюхо у меня объемное, сама видишь, ѣсть много проситъ…

Барышня примолкла и опустила голову. И у нея теперь какъ у Лафонтеновской Перреты лежала въ ногахъ разбитая молочная кринка, на которой строила она свое воздушное княжество…

— Какъ же быть теперь? проговорила она озабоченно.

— Какъ быть? повторилъ толстякъ;- очень просто! я тебѣ сейчасъ

— Нѣтъ! перебила она, и топнула ногою, — вы мнѣ про Ранцева и говорить не смѣйте!.. Хоть бы сами подумали: ну, что я изъ него могла бы сдѣлать?… Нѣтъ, я ужь лучше за Мауса пошла бы!..

— За стряпчаго-то? Исправникъ скорчилъ гримасу.

— Онъ не стряпчій просто, — онъ правовѣдъ! На тридцать первомъ году онъ будетъ статскій совѣтникъ, онъ мнѣ самъ на бумажкѣ высчиталъ. Я всѣ чины знаю, и производство, — выходило вѣрно!.. И у отца его большая практика и онъ одинъ сынъ…

— Какъ знаешь! пожалъ плечами Акулинъ:- только вотъ что, Оля, примолвилъ онъ какъ то странно помаргивая своими заплывшими глазками, — ты ужъ Ранцева не срами!.. Для меня хоть!..

Она глянула ему прямо въ лице:

— Опять профершпилились?

— Такое чертовское несчастье! вскрикнулъ онъ ударяя себя что мочи по боку;- третьяго дня у Волжинскаго пять талій сряду, — въ лоскъ!.. Послѣдніе десять цѣлкашей сюда ѣдучи отдалъ… То есть, à la lettre, ни гроша!..

— Вы капитану сколько ужъ должны? спросила барышня.

— Семьсотъ… кажется! неувѣренно пробормоталъ онъ.

— А теперь сколько вамъ надо?

— Да еслибъ… полтысячки далъ…

— Хорошо, я ему скажу.

— Ахъ ты мой министръ финансовъ! восторженно возгласилъ толстый Елпидифоръ, схватилъ обѣими руками дочь за голову, и звучно чмокнулъ ее въ лобъ,

— То-то министръ! досадливо промолвила она, поправляя прическу, — а вы то… Она не договорила, и ушла изъ бесѣдки.

— А ты все-же погоди, старикашка противный, утѣшала она себя по пути, — я тебѣ отомщу!..

Какъ она ему отомститъ — она, разумѣется, не знала…

XVII

Ашанинъ стоялъ передъ Софьей Ивановной въ комнатѣ, которую она занимала въ большомъ домѣ, со шляпою въ рукѣ, готовый уйти. Онъ только что успѣлъ передать ей разговоръ ихъ съ княземъ, «припадокъ» Сергѣя, и свои опасенія за него…

На умномъ лицѣ Софьи Ивановны читалось заботливое раздумье;- она обсуждала и соображала:

— Что онъ (то есть, князь Ларіонъ), говорила она, — сказалъ это въ томъ намѣреніи, вы не ошибаетесь, и я даже не могу на него за это сердиться… Предварилъ заранѣе — дѣло сдѣлалъ!.. хотя я опять таки не пойму изъ-за чего онъ такъ заранѣе обезпокоился!.. Вѣдь не могъ же Сережа дать ему повода… Я его знаю, — чтобы ни происходило у него теперь на душѣ, онъ слишкомъ благовоспитанъ чтобы показать…