Четверть века назад. Часть 1 - [13]

— Какъ это ужасно, начала она, помолчавъ, опять, — что васъ за границу не пустили!..

— Да! и глаза Гундурова мгновенно заискрились, — это ударъ для всего моего будущаго! И за что, за что? вскликнулъ онъ въ неудержимомъ порывѣ; — оторвали человѣка отъ всего что было для него жизнью, связали по рукамъ и по ногамъ…

Онъ не договорилъ. Княжна внимательно поглядѣла на него…

— Я, тихо промолвила она, — все жила за границей, до сихъ поръ, сужу по тамошнимъ понятіямъ, — тамъ даже никому въ голову не придетъ, чтобъ можно было такъ поступить съ невиноватымъ человѣкомъ… Знаете, я очень люблю мое отечество, и такъ рада что мы наконецъ въ Россіи! Но это ужасно когда

Она вдругъ задумалась. Гундуровъ въ свою очередь, поднялъ на нее глаза съ какимъ-то благоговѣніемъ.

— Вы будете играть Гамлета? спросила она черезъ мигъ.

Онъ помолчалъ, еще разъ глянулъ на ея опущенныя вѣки:

— Буду, княжна! произнесъ онъ, будто только теперь окончательно рѣшившись, — и я какъ-то надѣюсь, что я вамъ отъ этого не покажусь смѣшнымъ… А посмѣетесь, — грѣхъ вамъ будетъ! примолвилъ онъ, налаживаясь на шутливый тонъ и слегка краснѣя. — Признаюсь вамъ, я бы не рѣшился въ другую минуту, — но мнѣ надо уйти отъ тоски…. отъ того что чуть съ ума не свело меня тамъ… въ Петербургѣ… Вотъ тѣмъ оно и дорого, тѣмъ велико искусство, княжна, горячо зазвучалъ голосъ молодаго человѣка, — что въ него какъ въ святую святыхъ можно уйти и позабыть тамъ все что гложетъ, мутитъ, снѣдаетъ здѣсь наше я…

Онъ остановился вдругъ съ невольнымъ сомнѣніемъ: не покажется-ли ей это слишкомъ горячимъ, юношескимъ, — ему вдругъ ужасно страшно стало что она не пойметъ, не пойметъ того что именно заставляетъ его рѣшиться выступить на сцену въ незнакомомъ домѣ, приняться за то что обыкновенно почитается дѣломъ однихъ «праздношатающихся, пустыхъ свѣтскихъ людей»….

Но въ сосредоточенномъ вниманіи съ которымъ слушала она его ему какъ-то разомъ сказалось что никто въ эту минуту не былъ бы въ состояніи такъ понять его какъ эта свѣтская дѣвушка, съ ея спокойнымъ обликомъ и неулыбающимся взглядомъ.

— Постарайтесь сыграть хорошо! сказала она просто, — мнѣ такъ хочется видѣть его на сценѣ. Я читала Гамлета… Настоящаго! подчеркнула Лина;- у меня былъ въ Ганноверѣ учитель англійскаго языка, — старикъ; онъ меня очень любилъ и подарилъ мнѣ всего Шекспира: «дурное къ вамъ не пристанетъ», говорилъ онъ. И, въ самомъ дѣлѣ, я всегда такъ думала, что дурное только къ дурнымъ пристаетъ… Вы однако не говорите объ этомъ всѣмъ… многіе не понимаютъ… Да вы и не скажете, — я знаю! своимъ особымъ серьезнымъ тономъ заключила, не договоривъ, княжна, — и пошла на встрѣчу подымавшагося на сцену дяди.

Онъ взялъ ея руку:

— Bonjour Hélène (онъ никогда не называлъ ее уменьшительнымъ именемъ), такъ рано, и здѣсь?.. Я никакъ не ожидалъ… Ты здорова? И онъ заботливо, почти тревожно глянулъ ей въ лице…

— Совершенно здорова! не дала ей отвѣтить Ольга Елпидифоровна, — это мы еще вчера съ Линой сговорились встать въ шесть часовъ, — pour vous faire plaisir, mon prince! низко, по театральному, присѣла она передъ нимъ.

— Въ самомъ дѣлѣ, Hélène? Онъ блеснувшимъ на мигъ взоромъ обратился снова къ племянницѣ,- ты… вы для меня это сдѣлали?..

— Еще бы! крикнула барышня.

— Для васъ, дядя, именно для васъ! И княжна закивала ему улыбаясь.

Онъ сталъ какъ-то чрезвычайно веселъ и шутливъ:

— Сергѣй Михайловичъ, очень радъ видѣть васъ опять!.. Вы познакомились съ Еленой Михайловной?.. А этой птичкѣ пѣвчей были вы представлены? указалъ онъ на востроглазую дѣвицу, не перестававшую вертѣться около него, — рекомендую, — русскіе романсы поетъ восхитительно!..

Черноглазая барышня сжала свои крупныя губы:

— Monsieur Гундуровъ не обратилъ на меня ни-какого вниманія.

— Онъ слишкомъ молодъ, улыбнулся князь Ларіонъ, — чтобы умѣть оцѣнить всѣ ваши совершенства; только такіе старцы какъ я

— Вы старикъ, вы! перебила его барышня, воззрясь на него нѣжно-упрекающимъ взглядомъ, — вы просто кокетничаете своимъ старчествомъ!

Князь нахмурился и повелъ на нее холодными глазами, — отъ чего она впрочемъ нисколько не смутилась:

— Да, да, кокетничаете! повторила она.

— Что-же, Сергѣй Михайловичъ, отходя отъ нея спросилъ князь Ларіонъ, — вы порѣшили насчетъ Гамлета?

— Ахъ да, дядя, пожалуйста, молвила княжна Лина, — мнѣ этого такъ хочется…

Онъ глянулъ ей опять прямо въ лице, какъ-то задумчиво усмѣхаясь — и не отводя отъ нея взгляда:

— Could beauty, my lord, have better commerce than with honesty? [5] медленно проговорилъ онъ, — и обернулся къ Гундурову:

— Удивительно говорила это и вела всю эту великолѣпную сцену съ принцемъ одна очень молоденькая тогда дѣвочка, дочь, кажется, знаменитой mistriss Siddons, сестры Кембля, которую я видѣлъ въ 1821 г. въ Лондонѣ. До сихъ поръ эти слова, выраженіе ея остались у меня въ памяти….

— Такъ можно будетъ, дядя? спросила его опять княжна.

— Можно, Hélène, можно, — онъ пожалъ ей руку, — и я даже готовъ не пропускать ни одну изъ вашихъ репетицій, — если только присутствіе мое не будетъ въ тягость вашему молодому обществу, любезно примолвилъ князь, обращаясь къ нашимъ друзьямъ…