Четверть века назад. Часть 1 - [11]

Она холодно обмѣнялась поклономъ съ бойкой дѣвицей, и подошла къ княжнѣ.

— Я сейчасъ отъ васъ, Лина; мнѣ сказали… Владиміръ Петровичъ! съ мгновенно сдержаннымъ взрывомъ радости, не договоривъ, протянула она Ашанину свою руку.

— А вы не знали что monsieur Ашанинъ здѣсь? И лукаво воззрилась на нее быстроглазая барышня.

— Не знала, Ольга Елпидифоровна, — и тѣмъ болѣе рада… А вы знали, видно? спокойно и нѣсколько ядовито промолвила та, между тѣмъ какъ вѣки ея нервно помаргивали.

— И тѣмъ болѣе будете рады, Надежда Ѳедоровна, поспѣшилъ заговорить Ашанинъ, — что счастливая моя звѣзда позволила мнѣ привести сюда того, о комъ я такъ часто вамъ говорилъ… Гундуровъ, представляйся дамамъ! Онъ обернулся къ сценѣ, на которой по прежнему стоялъ его пріятель, не зная что съ собою дѣлать.

— Такъ позвольте мнѣ по крайней мѣрѣ съ подмостковъ сойти, отвѣчалъ онъ кланяясь и слегка конфузясь, — а то я здѣсь точно звѣрь какой-то выведенный на показъ!..

Ольга Елпидифоровна такъ и покатилась. Улыбнулась и княжна, улыбнулась широкою, молодою улыбкою, отъ которой словно все освѣтилось вокругъ нея, показалось Гундурову.

Вальковскій замахалъ руками:

— Нѣтъ ужъ, нѣтъ, пожалуйста! Лучше всѣ вы на сцену переходите, — благо и чай тамъ поданъ… А то вотъ вы мнѣ, накинулся онъ на продолжавшую хохотать барышню, — цѣлую крышу съ декораціи смахнули юбками-то вашими!..

— Ахъ, какой вы дерзкій, какъ я посмотрю! отпарировала Ольга Елпидифоровна, быстро откидывая голову за спину, въ тревогѣ за слѣды этой крыши на ея юбкахъ

За кулисами оказались три стула, складная лѣстница, какой-то табуретъ, и столъ съ чаемъ и огромнымъ количествомъ булокъ, принесенныя для Вальковскаго. Общество кое какъ разсѣлось на сценѣ.

— Прежде всего позвольте извѣстить васъ, княжна, полушутливымъ, полуторжественнымъ тономъ началъ Ашанинъ, — что здѣсь, на этой сценѣ, мы собираемся священнодѣйствовать…

— Что такое? усмѣхнулась она.

— Мы Гамлета ставимъ, княжна! объяснилъ онъ.

— Гамлетъ, сочиненіе Вильяма Шекспира! проговорила скороговоркой Ольга Елпидифоровна, — мнѣ есть тамъ роль?

— Совершенно справедливо изволили сказать: Гамлетъ, сочиненіе Вильяма Шекспира! повторилъ, низко ей кланяясь Ашанинъ; — и роли для васъ, увы, тамъ не имѣется.

— А почему такъ? Барышня вспыхнула опять и отъ отказа, и отъ нѣжнаго взгляда, который по этому поводу счелъ нужнымъ препроводить ей красавецъ.

— Потому-съ что тамъ только двѣ роли: Офеліи, каковая непремѣнно должна быть блондинка, — вы же очаровательная брюнетка, — и Гертруды, матери Гамлета, которую мы попросимъ взять на себя милѣйшую Надежду Ѳедоровну.

— Меня! испугано вскрикнула та, — помилуйте, я въ жизнь свою ни разу не играла!

— Это ничего не значитъ!

— Разумѣется, ничего! поспѣшно подтвердила, слегка заалѣвъ и пожимая ей руку, княжна: — она видимо вся оживилась отъ удовольствія этой предстоявшей ей роли.

— Не радуйтесь заранѣе, Лина, закачала головою Надежда Ѳедоровна:- эти господа рѣшили, но еще невѣдомо согласится-ли начальство….

— Отчего? живо возразила княжна: — я прочла всего Шекспира, и самъ дядя мнѣ книгу подарилъ.

— Вашъ Шекспиръ съ пропусками, — дѣтское изданіе! съ легкою гримаской замѣтила немолодая дѣвица.

— Что-же, можно и съ пропусками играть, лишь бы княжна могла участвовать! не далъ ей договорить Гундуровъ, самъ не понимая какъ могъ онъ сдѣлать такую уступку, и чувствуя какъ кровь выступала у него на щекахъ подъ благодарнымъ взглядомъ который повела на него за это княжна.

— Позвольте васъ всѣхъ успокоить, вмѣшался Ашанинъ: — начальство, въ лицѣ по крайней мѣрѣ князь-Ларіона Васильевича, на пьэсу согласно: играть ее съ пропусками, или безъ нихъ — вопросъ второстепенный. Намъ-же теперь слѣдуетъ порѣшить распредѣленіе главныхъ ролей. Итакъ: Офелія — княжна; Гертруда — Надежда Ѳедоровна…

— Что вы, что вы! Да я ни за что не буду!..

— Вы не бу-де — те? протянулъ Ашанинъ.

— Нѣтъ, я вамъ сказала, слабо улыбаясь и избѣгая его глазъ отвѣтила старая дѣла.

— Слушаю-съ! Онъ отвернулся отъ нея. — Такъ не угодно-ли вамъ принять эту роль? обратился онъ къ бойкой барышнѣ.

— Что это, я — старуху? — Это было бы оригинально!.. А впрочемъ, — и она лукаво закусила губу — сына моего будетъ играть кто, — вы?

— Къ злополучію моему нѣтъ; Гамлета играетъ Гундуровъ.

Но вѣрное чутье подсказывало, какъ видно, востроглазой дѣвицѣ что съ этой стороны взять было нечего. Она мелькомъ глянула на бѣлокураго молодаго человѣка и слегка нахмурилась:

— Вѣдь мнѣ главное чтобъ было пѣніе, — а это драма; тамъ не поютъ?…

— Поетъ одна Офелія, сказалъ Ашанинъ. — Ахъ, да, княжна, вѣдь у васъ, неправда-ли, голосъ есть?

— И премиленькій! отвѣчала за нее Ольга Елпидифоровна, — не такой большой какъ у меня, но…

— Гдѣ-же кому противъ васъ! неожиданно фыркнулъ Вальковскій, все время молча, съ прижатыми между колѣнъ ладонями, поглядывавшій на нее.

Всѣ разсмѣялись невольно; барышня разсердилась было, но вдругъ расхохоталась сама:

— Знаете что, на васъ и сердиться нельзя! Вы все равно что тотъ красный попугай у княгини, который, какъ только кто мимо пройдетъ, и начинаетъ самымъ глупымъ образомъ кричать: а-ра, а-ра!.. Что онъ кричитъ, что вы грубите — совершенно все одно!..