Честный Томас - [2]

— Хм-хм, — неловко откашлялся Макдугал. — Что ж, ладно. Через две недели я женюсь на Изабелле Стюарт, внучке Александра Стюарта, связанного родственными узами с троном. Мой вопрос таков: когда ей придет время родить, будет это мальчик или девочка?

— Что вам в этом? — досадливо осведомился я. Посади пятерых таких в тонущий корабль, и они станут препираться из-за груза, а не думать о корабле. Если бы я мог поговорить с ними на своем языке… я сказал бы им, как пусты их споры, бессмысленны звуки, которые попадают в глухие уши и гаснут там безответно. Иногда я дивлюсь тому, как им вообще удается сообщать друг другу нечто, отдаленно похожее на мысли.

Лэрда мой вопрос удивил, но он все еще относился ко мне с почтением. Он начал бубнить о гибели на море принцессы Маргарет, и смятении, в которое повергла эта трагедия весь двор.

Они дожили до конца своего Золотого века, все эти знатные господа. За короткий срок их чудесная королевская семья пришла в упадок, и предстояла им сотня лет нужды и бедствий. Они смутно ощущали это. Даже сидевший передо мной молодой человек, который уже вмешался в какой-то заговор и теперь стремился породниться через еще не родившегося младенца с одним из претендентов на престол.

Я почувствовал запах золота в его кошелке и потребовал плату. Пять королей назад (я был тогда подростком) в Шотландии не водилось своей монеты, но, пока я странствовал, король Дэвид велел начать ее чеканку. Удобная штуковина, надо заметить, очень хороша для старого арфиста. Потому как метеглин дорог здесь на севере и станет еще дороже из-за грядущих войн.

Пока лэрд отвлекся, доставая кошелек, я протянул руку и коснулся кончиком пальца пурпурного цветка на тунике. Похоже было, что его приколола ему какая-то дама. То, что я почуял, очень меня удивило. Дама была, без сомнения, его нареченной. Я узнал кровное родство со Стюартами. Но пальцы, прикреплявшие цветок к одежде будущего мужа, источали сердечное томление. Мало знавал я знатных пар, в которых муж и жена испытывали друг к другу истинную любовь. А в сердце Изабеллы она цвела, сильная и чистая, как роза среди вереска. Однако мне не было ясно, отвечает ли будущий муж взаимностью.

Меж тем в глубине я почуял мрачный гнетущий запах. У нее было слабое сердце, и кровь сочилась в ее легких… Мне уже доводилось чувствовать такое раньше.

— Была ли ваша нареченная в детстве склонна к лихорадкам? — спросил я. Не распухают ли иногда ее суставы, как при водянке? Легко ли она устает?

— Изабелла так же здорова, как любая другая шотландка! — вскричал Макдугал, и острый запах его страха резанул меня, словно кинжалом. — Что ты хочешь сказать, Рифмач?

Истина рождается у меня под языком, словно капля меда, но я колеблюсь. Когда я ощущаю подобное кровотечение в теле женщины, это признак того, что она не переживет первых же родов. Как поступит он, если я открою ему это? Покинет ли он невесту у алтаря, возложив на меня всю вину за измену? Или все-таки женится на ней и, несмотря ни на что, зачнет в ней дитя — либо не поверив мне, либо пренебрегая советом, в надежде на искусство повитухи? А может быть, он женится на ней и позаботится о том, чтобы никакого ребенка не было, пожертвует продлением своего рода ради нее самой, ради того, чтобы в старости вместе сидеть у камелька?

Выдержит ли его любовь такое испытание? Вопрос этот мучит меня, как острый нож, приставленный к сердцу. Я не могу отрешиться от образа юных любовников среди весенних трав, хоть слова их любви жгут мне глаза, словно скисшее вино. Иногда мне кажется, что в их бессвязной речи я вот-вот найду свою Королеву, словно ломтик сладкого яблочка в горшке овсянки.

Способна ли выдержать испытание любовь? Этот вопрос задаю я себе, когда дождь стучит по соломенной крыше моей хижины и весь этот мир кажется мне тюрьмой. Птицы под стрехами роняют пух, несут слово надежды и семейной радости. Но затхлый вкус слова, который несет плесень на подоконнике, говорит о том, что в конце концов все поглотит земля.

Часто истину проще найти, чем высказать. Но если я попытаюсь рассказать ему, что узнал, на доступном ему языке, как мне быть дальше? Что скажет об этом моя Королева со звезд?

Я попросил Макдугала немного обождать и раскрыл свой кошель. Внутри лежала крохотная бутылочка с питьем, которое я ценю выше всякого другого. Распустив затычку, я вылил одну золотую капельку на кончики пальцев и, вдыхая ее аромат, богатый и полный, как королевская казна, дал ей впитаться в кожу. Многое из ее полноты и сочности с годами повыдохлось, но когда я беру эту капельку на язык, в ней оказывается достаточно крепости, чтобы вернуть память о моей Королеве. Словно передо мной раскрывается книга, написанная золотыми буквами.

Вот этот путь, что вверх идет,

Тернист и тесен, прям и крут.

К добру и правде он ведет,

По нем немногие идут.

Другая — торная — тропа

Полна соблазнов и услад.

По ней всегда идет толпа,

Но этот путь — дорога в ад.

Бежит, петляя, меж болот

Дорожка третья, как змея,

Она в Эльфляндию ведет,

Где скоро будем ты да я.

Все началось с того, что фейри запуталась в ветках дерева.

Я никогда раньше фейри не видывал, так что постарался подробней ее рассмотреть. Похожее на веретено тельце было покрыто густым зеленым мехом и увенчано пучком тонких пушистых усиков и шестью глазами, расположенными в виде двух треугольников. Ее тонкая талия застряла в развилке ветвей бузинного дерева, и четыре крылышка, размером и цветом сходные с листьями бузины, отчаянно бились, пытаясь освободить это существо. От торса отходила, наверное, дюжина тоненьких палочек-ножек, половина из которых в этот миг сжимала всевозможных жуков, которые стремились вырваться и разлететься в разные стороны.