Честный акционер - [4]

К бледным щекам Берлина прилила кровь. Испуг во взгляде сменился возмущением. Бизнесмен взял себя в руки.

— Куда это, позвольте спросить? — сердито проговорил он. — И с кем это — с вами?

Пожилой следователь вынул из кармана удостоверение, раскрыл его и поднял к лицу Берлина. Дал ему рассмотреть, затем спросил — серьезно и спокойно:

— Теперь понятно?

— Теперь — да, — вяло отозвался Берлин.

Пожилой следователь спрятал удостоверение в карман.

— Значит, вы пришли меня арестовать, — раздумчиво сказал Берлин.

— Пока только задержать, — поправил его седовласый.

— Ну да, — рассеянно кивнул бизнесмен, затем сделал над собой усилие, сурово сдвинул брови и посмотрел следователю прямо в глаза. — Ив чем вы меня подозреваете?

— В убийстве, — просто ответил седовласый.

— Вот как. И кого же я убил?

— Трех генералов, — все так же невозмутимо ответил пожилой следователь.

Глаза Берлина вылезли из орбит. Он судорожно сглотнул слюну и, выдавив из себя улыбку, сказал:

— Ого! Не многовато ли для одного честного, безобидного бизнесмена?

На эту реплику седовласый ничего не ответил. Правильно оценив его молчание, Берлин мгновенно посерьезнел.

— И у вас есть твердые основания подозревать меня в этом? — спросил он, стараясь говорить спокойно.

— Твердее не бывает, — кивнул седовласый. — Так что собирайтесь. — Затем он обернулся к своим спутникам и сказал:. — Приступайте к обыску.

Берлину, таким образом, не осталось ничего иного, как смириться со своей судьбой. Поняв это, он больше не возражал и не спорил.

4

Уже к первому допросу Берлин успел окончательно взять себя в руки и теперь выглядел настоящим и стопроцентным воплощением непоколебимости, принципиальности, чувства собственного достоинства и всего того, что могло понадобиться достойному человеку, попавшему в затруднительную ситуацию.

Берлин сидел на стуле, глядя прямо перед собой, царственно выпрямив спину и положив правую руку на столешницу. («Ни дать ни взять — плененный Цезарь на допросе у дикарей», — подумал, разглядывая его, пожилой следователь.)

Ночью бизнесмен заявил, что «чертовски устал» и что не намерен («да и не способен», — быстро добавил он) отвечать на вопросы следователя, пока хорошенько не выспится. Пожилой следователь дал ему такую возможность. Однако в восемь часов утра Берлина подняли с нар и привезли в этот кабинет.

Пожилой следователь откинул со лба прядь потных седых волос, затем, вынув изо рта сигарету и стряхнув пепел в круглую железную пепельницу, стоящую на столе, сказал:

— Борис Григорьевич, вы являетесь одним из главных акционеров нефтяной компании «СНК»…

— Являются вампиры и вурдалаки, — агрессивно перебил его Берлин. — А я — просто акционер.

— Положим, что так, — мягко согласился следователь. — В вашем кабинете было найдено радиоустройство, связанное с…

— Я ничего не знаю ни про какое устройство, — немедленно парировал Берлин.

Пожилой следователь посмотрел на него с сожалением.

— Вы избрали неправильную тактику, Борис Григорьевич, — грустно сказал он. — Вы, вероятно, надеетесь спровоцировать меня на хамство и грубость? Поверьте, это ни к чему не приведет. У биты слишком важные и влиятельные люди. Это не какие-нибудь бизнесмены, все трое — представители закона в нашей стране. Понимаете? Закона! — Следователь позволил себе чуть-чуть повысить голос. — И если мы сообщим прессе все известные нам факты — пресса… та самая пресса, которая встает на вашу защиту при каждом удобном и неудобном случае… так вот, эта самая пресса попросту размажет вас по стенке. И ни один… слышите, ни один журналист не встанет на вашу защиту, какими бы байками о суровом обхождении вы его ни потчевали.

Пожилой следователь глубоко затянулся сигаретой, выпустил целую тучу сизого дыма и вновь стряхнул пепел.

— Итак, — продолжил он, — в вашем кабинете, расположенном в Большом Колпачном переулке, нами было найдено радиоустройство. Оно оказалось связано с рацией, которую мы нашли в кармане человека, осуществившего покушение. Что вы об этом скажете?

Берлин нервно пожал плечами:

— Я же говорю: ничего об этом не знаю.

Следователь откинулся на спинку стула и с любопытством посмотрел на бизнесмена.

— Вы очень уверенно себя ведете, — сказал он после паузы. — Неужели вы так верите в свою безнаказанность?

— А что? — вздернулся Берлин.

— Да ничего, — пожал плечами следователь. — Просто меня давно интересовал этот вопрос. Мне, видите ли, всегда казалось, что люди, подобные вам, должны просыпаться по ночам в холодном поту от всего, что они за свою жизнь понатворили. И от страха перед неминуемой расплатой.

Красивое лицо Берлина исказилось гримасой неприятия.

— Я же сказал: я не вампир и не вурдалак, — резко ответил он. — И я не «натворил» в жизни ничего, в чем мне пришлось бы раскаяться. А если и натворил, то не больше вашего.

Пожилой следователь едва заметно усмехнулся и покачал головой:

— Вот уж с этим не соглашусь. Мы с вами живем по разным принципам, а значит, и дела делаем разные. И если уж называть вещи своими именами, вы отнимаете у людей последнюю рубашку, а я даю им защиту от таких, как вы.

Лицо бизнесмена перекосилось еще больше.

— Чушь! Я не делаю ничего плохого. И защита ваша — мнимая. Иллюзия — и только!