Честь Родины - [5]
— Что они там перешептываются? — спросил пан Кулжинский. — Поторопи-ка холопа.
Рейтар обернулся:
— Эй ты, дурень, пошевеливайся! В дорогу пора.
Сусанин засуетился.
— Тороплюсь, уважаемые. Вот только онучки намотаю, — и опять крикнул жене: — Домна! Оглохла, что ли? Армяк где?
Баба полезла на печь, стащила с лежанки армяк и шапку, подала ему.
— Как уйдем, пошли Алешку, слышишь? — шепнул он, торопливо надевая на ноги лапти. — Да не мешкай смотри… Коль промедлишь, беда будет…
Домна молча кивнула головой. По лицу ее бежали слезы. Сусанин встал, влез в армяк, подпоясался.
— Вот, мил человек, — обратился он к переводчику, — я готов. Пошли, что ли?
Рейтар перевел его слова сотнику. Сотник застегнул шубу, повернулся к своему спутнику:
— Ну, пан Кулжинский, поспешим до коней.
Гремя саблями, оба вышли из избы. Рейтары уже садились на коней. Домна выбежала на крыльцо проститься с мужем. Сусанин обнял ее и поцеловал.
— Прощай, Домна! — шепнул он. — Смотри по хозяйству. Расти Алешку да Машку. Конец мой пришел… Может, не свидимся… Болотами поведу…
— Ой, что ты, Иванушка!.. Не пущу! — застонала баба.
Слезы градом бежали по ее лицу.
— Ну, еще что выдумала!.. — грустно сказал Сусанин. — Ступай в избу!.. — и, оттолкнув жену, отошел от крыльца.
Отряд тронулся к лесу.
Сусанин, опираясь на клюку, шел впереди, указывая дорогу. Небо нависло холодное, густо усеянное звездами. Было далеко за полночь.
Кони храпели, покрываясь инеем. Поляки ехали молча, кутаясь от холода в шубы. Сверху запорошил снежок. Опять началась метель. Лесник шел уверенно, не останавливаясь. Отряд углубился в середину леса. Мрак все сгущался. Метель заметала тропу. Она скоро исчезла под ровным слоем выпавшего снега. Переводчик-рейтар подъехал к Сусанину.
— Эй, холоп! — крикнул он. — Ясновельможный пан сотник спрашивает: скоро ли придем?
— Теперь недалече, — отвечал Сусанин: — свернуть надо влево, тут и будет.
Поляки повернули влево. Лес стал редеть. На пути показались кочки, занесенные снегом. Отряд приближался к громадной лесной прогалине.
Вдруг конь под одним из всадников, неосторожно свернувшим в сторону, стал проваливаться. Рейтар, ругаясь, спрыгнул с седла и тогда лишь понял, что попал в трясину. Но было уже поздно. Его стало засасывать. Он завопил о помощи.
Два всадника попытались ему помочь и тоже увязли Отряд остановился.
Конники, бранясь, соскочили с седел. Общими усилиями с трудом вытащили тонущих, но коней спасти не удалось. Отчаянно барахтаясь, лошади с жалобным ржанием погружались все глубже в болото.
Переводчик подбежал к Сусанину.
— Пся крев! — закричал он, схватив вожатого за бороду. — Где дорога?..
— Сбился малость, — прошептал лесник, глядя в искаженное яростью лицо иноземца.
Подъехал сотник.
— Ясновельможный пан, — сказал рейтар, выпустив бороду проводника, — он сбился с дороги.
— Скажи собаке, пусть ведет обратно. Как выйдем, мы его повесим! — приказал сотник.
Рейтар, ругаясь, перевел распоряжение.
— Да где же, кормилец, дорога-то? Я теперь не знаю, — отвечал Сусанин.
— Сыщи, пес! — зарычал рейтар.
Конники слезли и, ведя лошадей под уздцы, повернули обратно. Но едва они прошли несколько десятков шагов, как шестеро рейтар провалились в болото.
— Тонем!.. Спаси, матерь божия! — вопили поляки, погружаясь в жидкую тину.
Сотник и пан Кулжинский выхватили сабли и бросились к леснику. Переводчик-рейтар схватил Сусанина за шиворот.
— Куда ты завел нас?! — заорал сотник, сбив с мужика шапку.
>— Куда ты завел нас?! — заорал сотник.
— Рубите, вороги, — тяжело дыша, ответил Сусанин. — Не предам Русь! Все погибнете!
— Ясновельможный пан, — зашипел рейтар-переводчик, — он завел нас сюда на погибель.
— Ах, собака! — выругался сотник. — Рубите его! — и взмахнул саблей.
Сверкающее лезвие мелькнуло в воздухе и рассекло Сусанину голову. Он упал.
Разъяренные рейтары рубили мертвого до тех пор, пока не искрошили в куски.
Вдоволь натешившись над трупом, поляки принялись искать обратную дорогу.
Но вьюга замела тропу, по которой они пришли. Передовые всадники, пытаясь свернуть то вправо, то влево, попадали в трясину и, отчаянно вопя, тонули на глазах у своих товарищей.
Начинало светать. Тусклое зимнее солнце медленно поднималось над вершинами.
Один из рейтар влез на осыпанную снегом высокую сосну, надеясь сверху увидеть какую-нибудь дорогу. Тщетно он озирал горизонт. Кругом тянулся густой лес. Рейтар слез с сосны, полный отчаяния.
Пан Кулжинский, бросив коня, попробовал выбраться на твердый грунт, прыгая от дерева к дереву, с кочки на кочку. Так он прошел шагов триста и совсем уж было скрылся из виду, как вдруг до отряда долетел отчаянный крик. Несчастный поляк оступился и упал в болото. Его засосало.
Объятые страхом рейтары столпились на прогалине, и никто уже не решался отойти в сторону, боясь утонуть.
Наступило утро. В лесу стало совсем светло.
Чтоб не погибнуть от холода, поляки развели костер. День прошел в страшном ожидании. Люди жадно ловили каждый маленький шорох, надеясь, что какая-нибудь живая душа заглянет в эту чащу и укажет путь к спасению. Но тщетно — лес безмолвствовал.
Сумерки снова окутали лес. В небесной синеве замерцали звезды. За ночью наступило второе холодное и туманное утро, но и оно не принесло полякам спасения.
