Честь Родины - [4]
— Кто вы, люди добрые?
— Отворяй! Дверь выломаем! — заорал сотник.
Щеколда звякнула. В щель высунулась косматая мужичья голова.
Увидав конников в незнакомых одеждах, лесник в страхе отпрянул назад. Рейтары уцепились за приоткрытую дверь и вломились в сенцы.
В избе чадила и мигала горящая лучина. Жена лесника при виде незваных гостей от испуга закрестилась.
Сотник и пан Кулжинский сели на скамью. Расстегнув обмерзшие шубы, они приказали позвать переводчика. В избу вошел рейтар с заиндевевшими от мороза усами.
— Спроси, как звать этого холопа? — сказал сотник, указывая на хозяина сторожки.
Переводчик поглядел на босого бородатого лесника. Он стоял посредине избы, исподлобья разглядывая поляков. Рейтар перевел ему слова сотника.
— Звать Иваном, — угрюмо отозвался лесник.
— Иванов много, а по прозвищу как?
— Сусаниным кличут, — неохотно ответил лесник.
Поляк передал ответ сотнику.
— Спроси, в какие места мы попали и далеко ли до Костромы?
Рейтар задал Сусанину новый вопрос.
— Домнинские мы, наше село здесь близко, — объяснил лесник, — а до Костромы верст, почитай, тридцать будет.
— Спроси, а еда есть у него какая-нибудь: хлеб, мясо? — сказал пан Кулжинский переводчику.
Мужик виновато развел руками:
— Известно, какая у нас еда. Мы люди бедные. Щи да молочишко.
— Пусть все дает сюда, пся крев! — проворчал сотник. — А не то мы сами разыщем.
Усач перевел его слова. Лицо Сусанина дрогнуло и сразу опять застыло. Врагов было слишком много. Он взглянул на жену, сидевшую в углу на скамье, и глухо пробормотал:
— Ладно, люди добрые. Снедь кой-какую найдем. Мне бы только в чуланчик…
— Так пошевеливайся, пся крев! — прикрикнул рейтар и заговорил с паном Кулжинским по-польски.
Сусанин кивнул жене:
— Чего забилась? Идем, Домна, помоги по хозяйству.
Она встала, поправила платок и пошла следом за ним, топая грязными ступнями.
Оба вышли в сенцы.
Сусанин шепнул жене:
— Беда, Домна. Вороги нагрянули. Вытаскивай все, что есть.
Жена заплакала и отперла чуланчик. Вынула каравай, хотела было закрыть дверцу.
— Постой. Давай и молоко, — сказал Сусанин.
— А ребятам как же? На утро ничего не останется, — спросила Домна.
— Ничего, проживут. К вечеру надоишь. Не дать — так последнее отберут. Слышь, Кострому ищут. Как бы оповестить воеводу? Ума не приложу. Ну, идем!
Оба вернулись в избу.
Пока они разговаривали в чулане, лесная сторожка наполнилась рейтарами. Лучина в светце пылала ярким пламенем.
— Угощай гостей, Домна, — сказал Сусанин.
Домна положила на стол каравай, нарезала его толстыми ломтями. Поставила солонку и кринку с молоком. Подошла к печи, отодвинула дощатую заслонку подала полякам горшок с кашей.
Рейтары пододвинули поближе к столу скамьи, принялись за еду.
— Каков холоп, пан Кулжинский? — спросил сотник.
— Дюже ловок, ясновельможный пан сотник. Даже нагайки не просит.
Сотник захохотал.
— Доведет ли до Костромы, как мыслите, пан Кулжинский?
— Чего ж ему не довести! Мы на конях, а он и пешком дойдет.
— Добре, — весело сказал сотник, — надо до света поспеть, — и поманил пальцем переводчика.
Усатый рейтар встал и подошел ближе.
— Скажи ему, — буркнул сотник, указывая на Сусанина, — чтоб довел нас до Костромы.
Усач повторил приказание. Лесник, будто не понимая, исподлобья глядел на поляков. Сотник вытащил из кармана бархатный мешочек; зазвякали монеты.
— Скажи этому медведю, — приказал он, — за труды мы ему заплатим златыми карбованцами. Скажи что как возьмем Москву, от круля Сигизмунда ему еще бóльшая милость будет.
— Стоит ли дарить карбованцы грязному холопу? — проворчал пан Кулжинский. — С него и нагайки довольно.
— Подождите, пан, — ответил сотник, — холоп без посула с места не тронется. Пообещать надо, а давать или нет — это наше дело. Может, потом мы его повесим на первой осине…
Сидевшие вокруг стола поляки одобрительно захохотали.
— Мы сбились с пути. Идем к своим, — обратился рейтар к Сусанину. — Ясновельможный пан сотник спрашивает: можешь ли довести нас до Костромы? Он тебе за это сто карбованцев даст.
Сусанин нахмурился, но медлил с ответом.
— Что он молчит? — нетерпеливо спросил сотник. — Скажи ему: если не захочет, то мы и заставить можем!
Переводчик повторил вопрос более сурово.
— Провесть-то, мил человек, можно… отчего не провесть, — отвечал лесник, — только ишь темень-то какая да непогодь…
— Дурень! — сказал переводчик. — Тебе ясновельможный пан сотник много золотых сулит. Богачом будешь. Собирайся!
Сусанин потупился, поглядел на затянутое бычьим пузырем окно. Вдруг лицо его озарилось какой-то затаенной решимостью. Он покосился на сидевшую в углу жену, вздохнул и перевел глаза на переводчика.
— Ладно, мил человек, — обронил он, — вот только одежонку накину…
И, повернувшись к жене, крикнул:
— Домна! Армяк давай!
— Ну что? Он согласен или нет? — спросил сотник.
Переводчик утвердительно кивнул головой. Сусанин присел на кровать, обматывая портянками босые ступни. Он торопливо шепнул жене:
— Домна, буди скорей Алешку. Пусть оденется потеплее да бежит к тестю. А как добежит, чтоб будил Богдашку, сказал бы ему, пусть седлает каурого и скачет в Кострому да там передаст воеводе: вороги в Домнино пришли, мол. Посылайте ратных людей, не то беда будет.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
Из книги Алексея Толстого «Хлеб». Для младшего и среднего возраста.
В этой книге прославленный лётчик Герой Советского Союза М. В. Водопьянов рассказывает о мужестве и героизме советских людей во время Великой Отечественной войны, о том, как он и его боевые товарищи водили тяжёлые воздушные корабли-бомбардировщики в дальние тылы врага.
Историческая повесть о талантливом русском крепостном художнике Василии Тропúнине.Для младшего школьного возраста.Рисунки И. Кускова.
В этой небольшой книжке рассказано о том, как было найдено письмо греческого мальчика, написанное на папирусе полторы тысячи лет назад. Учёный разгадал его содержание, и перед ним раскрылась страничка жизни Древнего Египта. Маленький папирус послужил как бы билетом для путешествия в эту страну. Но не только о Египте рассказывает эта книга; эта книга рассказывает об интересном труде историка-археолога и историка-исследователя. Автор этой книги Соломон Яковлевич Лурье был учёным, чьи научные труды широко известны в нашей стране и за рубежом.