Честь Родины - [4]
— Кто вы, люди добрые?
— Отворяй! Дверь выломаем! — заорал сотник.
Щеколда звякнула. В щель высунулась косматая мужичья голова.
Увидав конников в незнакомых одеждах, лесник в страхе отпрянул назад. Рейтары уцепились за приоткрытую дверь и вломились в сенцы.
В избе чадила и мигала горящая лучина. Жена лесника при виде незваных гостей от испуга закрестилась.
Сотник и пан Кулжинский сели на скамью. Расстегнув обмерзшие шубы, они приказали позвать переводчика. В избу вошел рейтар с заиндевевшими от мороза усами.
— Спроси, как звать этого холопа? — сказал сотник, указывая на хозяина сторожки.
Переводчик поглядел на босого бородатого лесника. Он стоял посредине избы, исподлобья разглядывая поляков. Рейтар перевел ему слова сотника.
— Звать Иваном, — угрюмо отозвался лесник.
— Иванов много, а по прозвищу как?
— Сусаниным кличут, — неохотно ответил лесник.
Поляк передал ответ сотнику.
— Спроси, в какие места мы попали и далеко ли до Костромы?
Рейтар задал Сусанину новый вопрос.
— Домнинские мы, наше село здесь близко, — объяснил лесник, — а до Костромы верст, почитай, тридцать будет.
— Спроси, а еда есть у него какая-нибудь: хлеб, мясо? — сказал пан Кулжинский переводчику.
Мужик виновато развел руками:
— Известно, какая у нас еда. Мы люди бедные. Щи да молочишко.
— Пусть все дает сюда, пся крев! — проворчал сотник. — А не то мы сами разыщем.
Усач перевел его слова. Лицо Сусанина дрогнуло и сразу опять застыло. Врагов было слишком много. Он взглянул на жену, сидевшую в углу на скамье, и глухо пробормотал:
— Ладно, люди добрые. Снедь кой-какую найдем. Мне бы только в чуланчик…
— Так пошевеливайся, пся крев! — прикрикнул рейтар и заговорил с паном Кулжинским по-польски.
Сусанин кивнул жене:
— Чего забилась? Идем, Домна, помоги по хозяйству.
Она встала, поправила платок и пошла следом за ним, топая грязными ступнями.
Оба вышли в сенцы.
Сусанин шепнул жене:
— Беда, Домна. Вороги нагрянули. Вытаскивай все, что есть.
Жена заплакала и отперла чуланчик. Вынула каравай, хотела было закрыть дверцу.
— Постой. Давай и молоко, — сказал Сусанин.
— А ребятам как же? На утро ничего не останется, — спросила Домна.
— Ничего, проживут. К вечеру надоишь. Не дать — так последнее отберут. Слышь, Кострому ищут. Как бы оповестить воеводу? Ума не приложу. Ну, идем!
Оба вернулись в избу.
Пока они разговаривали в чулане, лесная сторожка наполнилась рейтарами. Лучина в светце пылала ярким пламенем.
— Угощай гостей, Домна, — сказал Сусанин.
Домна положила на стол каравай, нарезала его толстыми ломтями. Поставила солонку и кринку с молоком. Подошла к печи, отодвинула дощатую заслонку подала полякам горшок с кашей.
Рейтары пододвинули поближе к столу скамьи, принялись за еду.
— Каков холоп, пан Кулжинский? — спросил сотник.
— Дюже ловок, ясновельможный пан сотник. Даже нагайки не просит.
Сотник захохотал.
— Доведет ли до Костромы, как мыслите, пан Кулжинский?
— Чего ж ему не довести! Мы на конях, а он и пешком дойдет.
— Добре, — весело сказал сотник, — надо до света поспеть, — и поманил пальцем переводчика.
Усатый рейтар встал и подошел ближе.
— Скажи ему, — буркнул сотник, указывая на Сусанина, — чтоб довел нас до Костромы.
Усач повторил приказание. Лесник, будто не понимая, исподлобья глядел на поляков. Сотник вытащил из кармана бархатный мешочек; зазвякали монеты.
— Скажи этому медведю, — приказал он, — за труды мы ему заплатим златыми карбованцами. Скажи что как возьмем Москву, от круля Сигизмунда ему еще бóльшая милость будет.
— Стоит ли дарить карбованцы грязному холопу? — проворчал пан Кулжинский. — С него и нагайки довольно.
— Подождите, пан, — ответил сотник, — холоп без посула с места не тронется. Пообещать надо, а давать или нет — это наше дело. Может, потом мы его повесим на первой осине…
Сидевшие вокруг стола поляки одобрительно захохотали.
— Мы сбились с пути. Идем к своим, — обратился рейтар к Сусанину. — Ясновельможный пан сотник спрашивает: можешь ли довести нас до Костромы? Он тебе за это сто карбованцев даст.
Сусанин нахмурился, но медлил с ответом.
— Что он молчит? — нетерпеливо спросил сотник. — Скажи ему: если не захочет, то мы и заставить можем!
Переводчик повторил вопрос более сурово.
— Провесть-то, мил человек, можно… отчего не провесть, — отвечал лесник, — только ишь темень-то какая да непогодь…
— Дурень! — сказал переводчик. — Тебе ясновельможный пан сотник много золотых сулит. Богачом будешь. Собирайся!
Сусанин потупился, поглядел на затянутое бычьим пузырем окно. Вдруг лицо его озарилось какой-то затаенной решимостью. Он покосился на сидевшую в углу жену, вздохнул и перевел глаза на переводчика.
— Ладно, мил человек, — обронил он, — вот только одежонку накину…
И, повернувшись к жене, крикнул:
— Домна! Армяк давай!
— Ну что? Он согласен или нет? — спросил сотник.
Переводчик утвердительно кивнул головой. Сусанин присел на кровать, обматывая портянками босые ступни. Он торопливо шепнул жене:
— Домна, буди скорей Алешку. Пусть оденется потеплее да бежит к тестю. А как добежит, чтоб будил Богдашку, сказал бы ему, пусть седлает каурого и скачет в Кострому да там передаст воеводе: вороги в Домнино пришли, мол. Посылайте ратных людей, не то беда будет.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Рассказ о начале Великой Октябрьской социалистической революции в Петрограде в 1917 году.
Историческая повесть о талантливом русском крепостном художнике Василии Тропúнине.Для младшего школьного возраста.Рисунки И. Кускова.
В этой книге прославленный лётчик Герой Советского Союза М. В. Водопьянов рассказывает о мужестве и героизме советских людей во время Великой Отечественной войны, о том, как он и его боевые товарищи водили тяжёлые воздушные корабли-бомбардировщики в дальние тылы врага.
В этой небольшой книжке рассказано о том, как было найдено письмо греческого мальчика, написанное на папирусе полторы тысячи лет назад. Учёный разгадал его содержание, и перед ним раскрылась страничка жизни Древнего Египта. Маленький папирус послужил как бы билетом для путешествия в эту страну. Но не только о Египте рассказывает эта книга; эта книга рассказывает об интересном труде историка-археолога и историка-исследователя. Автор этой книги Соломон Яковлевич Лурье был учёным, чьи научные труды широко известны в нашей стране и за рубежом.