Честь имею представить - Анна Каренина - [24]

- Да, я много спорила.

- Вот видите, спорили, - сказал он без видимой связи с предыдущим своим утверждением. - И ваш Глухов, наверное, видит в своей работе только положительные стороны. Несмотря на то, что уже произошло с вами. К счастью, я уже пережил тот возраст, когда люди фанатически верят только в добро. Так. В Лондоне состоится международная конференция по информационным установкам. Вы будете включены в состав советской делегации.

- Меня будут демонстрировать как результат научного эксперимента?

- Да, - сказал он жестко. - Вас это шокирует?

- Роль незавидная.

- Это необходимо. Но мы используем вашу демонстрацию в иных целях. Вам дадут слово, и вы скажете с трибуны примерно то же, что сказали мне сейчас.

- По-моему, это должен сделать ученый.

- Разумеется, ученый сказал бы это лучше. Но если это скажу я в своем докладе, или другой ученый, или хотя бы сам генеральный секретарь ООН, это не возымеет такого действия, как если это скажете вы.

- А я сумею?

- Раньше я в этом сомневался, но теперь думаю, что сумеете.

- С чем я буду там выступать?

- Об этом мы поговорим. Для этого я вас и вызвал.

Придя домой, Анна сообщила Глухову, что включена в состав делегации на лондонский симпозиум, умолчав о теме своего доклада, поскольку Туманский не рекомендовал ей до времени говорить об этом.

Глухов оживился:

- Вы довольны, что едете в Лондон?

- Очень довольна. - В лице и в голосе ее было необычное возбуждение. - Я впервые ощутила себя современным человеком. Вы понимаете? Современником всех.

Глухов смотрел на нее с улыбкой.

- Знаете, - сказала она, - отметим это событие,

- Отметим.

- Что, если поедем в ресторан "Невский"?

- А как же этот ваш Игорь?

- В последнюю встречу произошло окончательное объяснение. Настал момент в наших отношениях, когда я должна была стать его возлюбленной. Это для меня неприемлемо.

Анна надела свое новое вечернее платье - первое платье, принадлежавшее ей, а не ее предшественнице. Глухов появился из своей комнаты причесанный, в светлом костюме. И Анна подумала, что ведь он очень хорош. Он церемонно подал ей шубу, и они спустились на улицу.

В ресторане "Невский" свободных мест уже не оказалось.

Анна рассмеялась:

- Ничего, наверстаю в Лондоне.

Глухов подал ей руку, и они чинно пошли по Невскому. Как ни ярко горели ртутные фонари, они не могли затмить холодных звезд в зимнем небе. Было морозно, и было легко на душе Анны: она испытывала одновременно покой и свободу.

- А что, если бы вам жениться? - весело спросила она.

- А почему вы не вышли за этого Игоря? - спросил он ей в тон.

- Нужна любовь!

- И вы не могли его полюбить?

- Нет. Из всех, кого я узнала, я могла бы полюбить, наверное, только вас...

Они молча дошли до Литейного проспекта и остановились в толпе прохожих, дожидаясь зеленого сигнала. Глухов оберегал Анну от возбужденной вечерней толпы.

- Меня? - тихо спросил он.

- Наверное, - так же тихо ответила Анна. - Только я ведь уже люблю.

- Кого?

- Вронского.

Он посмотрел на нее внимательно. Анна была серьезна.

- Но это же нереально, - сказал он.

Зажегся зеленый свет, и они перешли улицу.

- Да, нереально, - согласилась она.

- Вы хоть помните его лицо?

- Помню. Но так, будто давно его не видела и начинаю забывать. Но чувство осталось прежнее. Сперва я думала, что Купцова брала прообразы из жизни, но я никого еще не встречала хотя бы отдаленно похожего на моих близких. Наверное, всех их она выдумала.

- Яркое воображение, - вздохнул Глухов, - художественное.

- Может быть, вы не зря ее любили, ее или меня, - не знаю до сих пор, как и говорить.

- Говорите в третьем лице. Так вам удобнее.

- Она была уж и не такой плохой, если заложила все это в меня. Может быть, у нее все началось с ошибки...

- Я в этом тоже был виноват...

- Во всяком случае, у нее сохранился идеал, который она воплотила в своей последней работе. И от съемок в кино она отказалась, потому что это уже было не главное. Ведь в кино или даже в романе невозможно показать то, что записано на этих кассетах. Представляете, она создала образ, идеал. Это - цель. Могла ли она думать, что это так странно осуществится?

Глухов посмотрел на нее задумчиво.

- А вы, должно быть, счастливы, что очутились у нас, в двадцатом веке.

- Да. Я вот люблю Вронского, хотя знаю, что его нет, и никогда не было и не будет, и все же я счастлива. - Она рассмеялась, заглянула ему в лицо. - А вы? Вы счастливы теперь?

- Да. Как это ни странно, но счастлив.