Честь имею представить - Анна Каренина - [21]

- Что у тебя? Дай я... - Он вынул из кармана платок.

И только тут Анна почувствовала на щеке ползущую теплую струйку. Она взяла окровавленный платок из его руки:

- Ничего, царапина.

Глухов с невозмутимым видом смахнул тряпкой осколки стекла с сиденья и сел за руль. Анна села рядом. Кто-то из прохожих заглянул через выбитое стекло.

- Вам надо в травматологический пункт, - услышала Анна совет, но Глухов дал газ, и они поехали дальше.

- Может быть, действительно заехать в травматологический? - спросил он.

- Нет, ничего. - Анна рассматривала лицо в карманное зеркальце. - Царапина маленькая, и плечо немного ушибла. Я, кажется, назвала вас Алексеем?

Глухов усмехнулся одними уголками губ:

- Каренин, как и Вронский, тоже был Алексеем.

Анна, держа в руке зеркальце, посмотрела сбоку на Глухова. Опять он стал механизмом. Но это не Каренин. Она еще чувствовала его бережно обнимающие руки. Этот человек мог быть и страстным и нежным. Могла ли она быть счастлива с ним? А с Игорем? Нет, не Вронский ее удерживает. Купцова. Это она, насильственно внушив ей какие-то свои категории, сковала ее действия, мысли, желания. Она держит ее в этом психологическом пространстве, лишая ее собственной воли. Зачем? Создав для себя толстовский образ, она отказалась от роли в кино. И, отказавшись от естественного материнства, пыталась усыновить чужого ребенка. Зачем? Зачем? Как понять?

Это был тот самый полковник милиции, которого она видела в отделении во время своего побега из клиники института. Без милицейской фуражки он выглядел старше. Глубокие лоснящиеся залысины, лоб в морщинах, взгляд неподвижный, как будто работа ему до смерти надоела.

- Дело уже закрыто, - сказал он, поставив локти на стол и сцепив пальцы.

- Но это новая улика.

- Против Купцовой?

- Да.

- Значит, против вас.

- Да. Я - Купцова.

- Научные эксперты утверждали, что хотя вы психически абсолютно здоровы, однако не можете отвечать за поступки женщины, которой были прежде, поскольку у вас полностью изменена психика.

- Изменился состав преступления. Следствие трактовало это как несчастный случай. Но последние наши исследования показали, что эмоциональная накладка на существующую связь недопустима, так как приводит к смертельному шоку. Значит, это было убийство.

- Вы сами сказали, что исследования проведены в последнее время. Значит, Купцова об этом не знала, и убийство было непреднамеренным.

- Непреднамеренное, но все же убийство.

- Я не вижу. причин возобновлять следствие. Скажите, зачем вам это нужно?

- Я пользуюсь всеми правами, которых добилась Купцова. Меня, правда, понизили в должности, поскольку я не обладаю ее знаниями, но у меня ее диплом, я живу в ее квартире, пользуюсь ее вещами. Она совершила убийство, и я отвечаю за него.

- Моральный фактор. Юриспруденцией вообще не предусмотрен ваш случай.

- Что же мне делать? - спросила она.

Полковник не отвечал. Он пристально изучал Анну.

- Как же мне жить? - спросила она.

- Живите как живется.

- Вы сказали о моральном факторе. По-русски это называется - грех. Кто ж его снимет с меня?

- Я, - после паузы ответил полковник.

- Как это?

- А вот так. Снимаю с вас моральную ответственность за преступление, совершенное Купцовой. Точка. Вас устраивает?

- Не знаю...

Полковник улыбнулся:

- Я говорю серьезно. Снимаю с вас моральную ответственность и беру ее на себя. Беру на себя все грехи Купцовой.

- Зачем?

Полковник все улыбался.

- Просто вы мне нравитесь, Анна Каренина.

Анна сухо поблагодарила и вышла из кабинета. Игорь ждал ее в условленном месте у памятника Пушкину на Площади искусств. С деревьев сухо падали листья. Игорь сменил наконец свои любимые джинсы на такие же узкие брюки. Поверх свитера на нем была красная куртка.

- Тебе не идет красный цвет, - сказала Анна вместо приветствия.

- Оделся в тон тебе. - На Анне был красный суконный костюм.

- А мне красное к лицу. Помнишь, у Толстого, когда Анна явилась в черном туалете, дамы зашептались: "Ведь она в этом платье вся желтая!"

- Дамы - зловреды.

Они сели в сквере на крайнюю скамью, и Анна без предисловия начала рассказывать про то, как она обнаружила в плаще рабочую кассету и что на ней было записано. Дойдя до эротических сцен, Анна приостановилась и попросила закурить. Она старалась не пропустить ни одной сцены, сохраняя последовательность сменяющихся информационных пластин. Говорила она ровным голосом, смотрела прямо перед собой и только изредка взглядывала на Игоря. Очевидно, он переживал чувства близкие к тем, которые испытывала она сама, воспринимая эту запись. Пересохшие губы его приоткрылись, щеки горели. Потом Анна рассказала о сцене в кабинете следователя.

Когда она закончила рассказ, воцарилась пауза. Мимо проходили воркующие влюбленные парочки, прошла группа молодых парней, и все они с интересом посмотрели на Анну, совсем как тогда, когда она шла по платформе, слыша позади шум приближающегося товарного поезда.

- Что же ты притих?

Игорь взял ее за руку. Руки у него были горячие и сухие.

- Это была не ты. А я люблю тебя.

- Может быть, ты хочешь на мне жениться? Или стать моим любовником?