Честь и предательство - [19]

Лэннет с улыбкой смотрел вслед уходящим гвардейцам. К нему подошла доктор Бахальт.

— Отравление банжером грозит тяжелыми последствиями, в том числе — психическими расстройствами, — без лишних слов заявила она.

— Впервые слышу… Как вы назвали это вещество?

Бахальт остановила его жестом, полным сдержанного гнева.

— Терпеть не могу ложь и отговорки, — произнесла она, понизив голос. — Любой стоящий врач прекрасно знает этот перечный запах. Принц буквально пропитался им. В конце концов, он друг вам или нет?

— Кейси — мой друг, — ответил Лэннет, сделав ударение на последнем слове.

— Тогда будьте откровенны со мной — ради его же блага. Обратите внимание на судорожное подергивание его век, на скрюченные пальцы. Взгляните на кожу под ногтями. Она почти белая. Губы и мочки ушей того же цвета. Банжер весьма специфический яд. Его действие напоминает симптомы отравления некоторыми видами спор.

На мгновение профессионально-невозмутимое выражение ее лица сменилось отвращением. Однако Бахальт столь быстро взяла себя в руки, что Лэннет не обратил на это внимания.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Изменение поведенческих реакций. Принцу Кейси снятся кошмары. Проснувшись, он не сможет их вспомнить, но будет вести себя крайне неуравновешенно. Возможно, им овладеет печаль, даже подавленность. Или, наоборот, беспричинное веселье. Бледность кожных покровов свидетельствует о нарушении кровообращения. Порой жертвы отравления банжером теряют силы и координацию движений.

По спине Лэннета разлился холодок. Он вспомнил, как вел себя Кейси наутро после схватки, вспомнил череду эмоций, с которыми пришлось бороться ему самому.

— Вы очень много знаете о банжере, — сказал он. — Откуда?

Бахальт моргнула, при этом ее веки затрепетали — точно так же, как у Кейси.

— Я участвовала в одном исследовании, — натянутым голосом отозвалась она. — Это было давно.

— Почему сотрудники императорской медицинской службы заподозрили, что принц был отравлен?

Бахальт сузила глаза:

— Я врач дворцового госпиталя. То, что сегодня дежурю именно я, медик, знакомый с симптомами, — чистая случайность.

— Сколько вас?

— Трое. — Бахальт фыркнула, вздернула голову и с вызовом посмотрела на Лэннета. — Не вздумайте допрашивать меня, капитан. Оставьте эти штучки для людей, которым выпало несчастье служить под вашим началом. Если состояние принца ухудшится, свяжитесь со мной. Если, конечно, сумеете определить, что он нуждается в помощи.

Лэннет уже намеривался произнести ответную колкость, но его отвлек посол, собравшийся уходить. Машинально обменявшись с ним приличествующими случаю фразами, Лэннет огляделся, разыскивая Матилису. Склонившись над Кейси, она гладила его по виску, тревожно хмурясь. Посмотрев вслед уходящим, она сказала Лэннету:

— Я искренне рада тому, что вы избежали отравления. Лесничий говорит, что вам пришлось буквально тащить Кейси на себе, когда вы вышли к хижине. Вы сослужили Люмину и империи добрую службу.

Смущенный ее близостью и рассерженный тем непривычным, тревожащим воздействием, которое она на него оказывала, Лэннет предпринял неловкую попытку отшутиться:

— Я лишь выполнял свой долг, мэм.

Матилиса поморщилась.

— Долг и ничего, кроме долга, не так ли? Я надеялась, в походе у вас найдется время подумать о том, что в жизни есть место и другим чувствам. Остается лишь позавидовать вашей самоуверенности и целеустремленности. — Она торопливо шагнула через порог и, повернувшись к Лэннету, скрестила руки на груди. — Неужели вы ничего не видите? — С этими словами она двинулась прочь плавной походкой, шелестя переливающимся платьем и чуть заметно потряхивая золотисто-медовыми волосами.

Перекрывая это видение, мысли Лэннета обратились к Астаре. Он вспомнил ее изящную, не подвластную возрасту фигуру. Она тоже упрекала его в слепоте. Но почему его внутреннему взору явился именно этот образ, неясный и зловещий?

Глава 7 ▼▼▼

Утром на третий день после возвращения в Коллегиум Лэннета разбудили шум льющейся воды и голос, что-то радостно напевавший. Он нахмурился, но тут же уткнулся лицом в подушку, упрекая себя за то неудовольствие, которое вызвало у него веселье близкого друга.

Он уселся в кровати, стараясь не выдавать своего раздражения, хотя это было непросто. Чрезмерная эмоциональность Кейси, вызванная отравлением, всерьез грозила их дружбе. Еще больше их взаимной холодности способствовало постоянное, назойливое присутствие Матилисы. Она появлялась ранним утром и уходила ночью, когда наступала пора спать.

Лэннет сказал себе, что его нынешнее раздражение никак не связано с лукавыми взглядами женщины и ее двусмысленными намеками. Какая-то часть его сознания была готова согласиться с этим, но в глубине души Лэннет понимал, что обманывает сам себя. До сих пор он любовался красотой юной жрицы с безопасного расстояния. Плотское влечение, которое она столь внезапно ему внушила, ошеломляло его, сбивало с толку. Едва ли не с сожалением он признался себе, что за эти три дня Матилиса не сказала ничего, что выдавало бы ее чувства столь же откровенно, как то восклицание, которое она обронила у постели бесчувственного Кейси. Порой, вспоминая это мгновение, он приходил к выводу, что Матилиса отлично знает, сколь глубоко поразила его сердце, и теперь, не торопясь, растравляет его раны, уверенная в своей грядущей победе. Но иногда те же самые воспоминания оставляли у Лэннета ощущение, что все его догадки — лишь плод фантазии.