Честь и бесчестие нации - [18]

А в романе Евтушенко "Не умирай раньше смерти", где много автобиографического, есть такое место. Автор рассказывает, что мать его жены, поэтессы Беллы Ахмадулиной, работала в КГБ переводчицей. Однажды ее послали на довольно долгий срок в США, а часть зарплаты оставалась здесь, в Москве, и дочь регулярно получала по доверенности положенную сумму в одном из служебных помещений близ КГБ. Случилось так, что молодая жена заболела, и Евтушенко, получив где-то "доверенность на доверенность", пошел за тещиной зарплатой сам. Казалось бы, в такой ситуации все мысли были сосредоточены на одном: дадут ли деньги по двойной доверенности? Но нет! У молодого поэта хватило ума и души еще и на то, чтобы разработать план весьма ловкой операции: решил разузнать, кто еще получает деньги в этой организации.

И вот, говорит, когда я расписывался за тещину зарплату в ведомости, то кассирша тщательно прикрыла широкой линейкой от моего молодого зоркого взгляда все другие фамилии. Но юный поэт был к этому готов. Забрав деньги, он направился к выходу, расчетливо оставив у окошка кассы свой студенческий билет, который предъявил вместе с двойной доверенностью. От выхода он повернул назад, нежданно нагрянул снова к окошку и, застав кассиршу врасплох, успел-таки в ведомости, которую та не успела прикрыть, выхватить фамилию одного знакомого писателя. С тех пор, говорит, каждый раз, когда мы встречались с ним в ЦДЛ, он смотрел на меня понимающим взглядом, каким смотрит один посвященный в тайну на другого посвященного. А жена, изысканная поэтесса Белла, каждый раз при виде этого писателя разражалась неуемным приступом сардонического хохота.

Здесь много загадок. Во-первых, никаких "доверенностей на доверенность" не существует. Во-вторых, по студенческому билету нигде, даже в Литфонде, денег не выдают, требуется паспорт, хотя бы израильский, и паспорт, надо полагать, у юного поэта уже имелся. В-третьих, почему писатель-агент смотрел на Евтушенко понимающим взглядом — разве поэт сообщил ему, что обнаружил его фамилию в ведомости? В-четвертых, неужели штатные сотрудники КГБ, как мать Ахмадулиной, и его тайные агенты получают плату по одной ведомости и из одного окошка? До сих пор я был уверен, что агенты получают мзду в совершенно секретной обстановке, тайно и, может быть, даже безо всяких расписок. В-пятых, с чего, спрашивается, Белла обливала презрительным хохотом человека, который получает деньги из того же окошка, что и ее дорогая мама да и она сама получала? Наконец, за каким хреном юному чистому поэту потребовалось непременно узнать хоть одно имя в ведомости? И почему писатель, которого он без колебаний зачислил в тайные агенты, не мог попасть в эту ведомость на тех же основаниях, что и драгоценная теща?

Обилие недоуменных вопросов рождает ужасное предположение. Сдается нам, что вся эта история — сплошная выдумка, а на самом деле юный поэт получал в кассе КГБ вовсе не тещину зарплату по липовым документам, а по своему законному паспорту — свои собственные, неусыпным трудом заработанные рубли. А вовлекла его в этот тяжкий труд не кто иной, как родная теща. Штатные сотрудники КГБ всегда должны были об этом заботиться. И фактов семейного сотрудничества известно немало, почитайте книгу того же Судоплатова: он сам и его жена Эмма, Наум Эйтингон и его жена Пузырева, Зоя Зарубина и ее муж Зарубин и т. д. В иных случаях теща была здесь даже более желательна, чем жена.

Остается только добавить, что если все это так, то, может быть, здесь приоткрыт занавес над лучшими страницами жизни поэта Евтушенко. И он был глубоко прав, когда изрек: "Поэт в России — больше чем поэт". Да, гораздо больше. В иных случаях он никак не меньше, чем полковник КГБ.

И теперь совершенно в новом свете предстает тот давно известный факт, что предисловие к американскому изданию "Автобиографии рано созревшего человека" Евтушенко написал в свое время не кто иной, а сам шеф ЦРУ Аллен Даллес. Американская разведка знала за кем следить, кого читать и пропагандировать.

Партсобрание в чистый четверг

Четвертого апреля в три часа в Малом зале Центрального Дома литераторов началось партийное собрание московских прозаиков. Оно было посвящено предстоящему Всесоюзному съезду писателей. После интересного и честного доклада Ивана Уханова приступили к прениям. Я колебался, выступить или нет. В эти тревожные дни и в преддверии столь важного события хотелось поделиться чувствами, поговорить с товарищами по партии и по профессии о многих событиях, обстоятельствах и фактах как в жизни страны, так и в нашей литераторской жизни.

Например, интересно было узнать, что думают они о поступке известнейшего нашего прозаика, который на седьмом десятке лет вдруг "сменил жанр" — стал послом в одной из маленьких уютных стран Европы.

А каково мнение коллег о внезапном приступе религиозности, охватившем общество, и в том числе многих писателей, редакторов? Лет до пятидесяти-шестидесяти были безбожниками и вдруг так заголосили, так заверещали, что хоть святых выноси. Словно всю жизнь только и мечта была, что писать об угодниках, мучениках да святых мощах, а им будто бы кто-то не разрешал, кто-то безжалостно швырял в корзину их божественные стихи и ангельскую прозу. Борис Александрович Покровский, старый русский интеллигент, знаменитый режиссер, публично признался, что не мог удержаться от смеха, когда увидел Гавриила Попова во главе крестного хода… А Галина Старовойтова при закладке часовни Казанской Божьей Матери?