Честь - [45]

Констанция замолкла и выжидающе посмотрела на Оуэна. В такой переделке он еще не бывал и в первый раз в жизни растерялся.

– Я знал Якоба Вольфа, – после несколько затянувшегося молчания наконец произнес он. – У моего отца... были с ним какие-то дела. Сколько помню, я никогда его особенно не интересовал.

Констанция улыбнулась.

– Якоба вообще мало кто по-настоящему интересовал. Он был тяжелым человеком. Иначе и быть не могло. Но я знала другого Якоба. С этой стороны он никогда никому не открывался, даже собственным детям. А может, в первую очередь им. У него был сильный и неколебимый характер. Он всегда стоял насмерть за свои убеждения. Почти как вы, Оуэн.

– Постойте, постойте! – Оуэн протестующе замахал руками. – Меньше всего я похож на Якоба Вольфа. Что-что, а это нам с вами известно наверняка. Я никогда не хотел стать воином. Я был тихим ученым и оставался бы им до сих пор, если бы Лайонстон в свое время не объявила меня преступником. Меня захлестнула волна Восстания. Ее отголоски вынуждают меня идти тем же путем по сей день.

– То, что к подобным достижениям вас привели столь горестные обстоятельства, лишь делает вам честь, – возразила Констанция. – Но Восстание закончилось. Чем же вы намерены заниматься дальше) Вернуться к жизни простого историка вы не сможете – все равно что бабочке вновь обратиться в гусеницу. Пусть охота за преступниками сейчас отвечает вашей насущной потребности, однако на этой профессии нельзя строить свою жизнь. Нравится вам или нет, для многих людей вы стали символом чести. Они мечтают, чтобы вы возглавили Империю. А значит, вам придется заняться политикой. В противном случае вы выиграете бой, но проиграете сражение. Не затем же вы прошли через ужас войны, чтобы вместо Лайонстон на престол попал еще больший злодеи?

– Нет, – согласился Оуэн, – этого я не хочу. Однако меня совершенно не интересует власть. И никогда не интересовала.

– Именно такие, как вы, и становятся лучшими политиками, – парировала Констанция. – Тех, кто рвется к власти, надо гнать в три шеи. Политика – дело долга, а не желания. Вы нужны Империи.

– Если б вы знали, сколько раз мне приходилось это слышать, – произнес Оуэн, – от самых разных людей. Правда, у каждого из них различные представления о том, что я буду делать, когда приду к власти. Я лично всегда думал, что, как только закончится Восстание, мне удастся освободиться от этого бремени. Ни трон, ни корона меня совершенно не интересуют. Я мечтал отойти от всего, что связано с кровью и смертью, и вновь предаться привычной жизни. Но я ошибся. Долг будет преследовать меня до последнего вздоха, как старика у моря, который, единожды поймав рыбу, больше не смог оставить это занятие.

– Или как в легенде о красных башмаках, – кивнув ему в ответ, подхватила Констанция, – которые способны превратить вас в первоклассного танцора. Да только надев их один раз, уже никогда нельзя их снять, равно как нельзя перестать танцевать. Когда я впервые услышала эту историю, то для себя решила: если мне когда-нибудь придется оказаться в таком положении, то я буду танцевать настолько красиво, насколько это возможно. Тогда не придется вспоминать о нависшем надо мной проклятии – я буду целиком поглощена танцем. Идите в политику, Оуэн. Становитесь государственным мужем. Совершите какой-нибудь новый и восхитительный поворот в своей судьбе. Я смогу быть вам неплохим советчиком. Смогу направлять вас и знакомить с нужными людьми. Мы с вами составили бы хорошую партию

– Вами движет нечто большее, чем восхищение мной, – осененный внезапной мыслью, произнес Оуэн. – Помимо того, что вы желаете отделаться от Клана Вольфов, у вас наверняка есть более серьезные соображения. Вы чего-то боитесь. Чего-то вполне определенного. Чего же именно?

– Прекрасно, Оуэн. Вы не обманули моих ожиданий и оказались на редкость проницательны. Блю Блок обрел реальную власть и подчинил себе Кланы. Он диктует, а все остальные слушают и выполняют. Он выдвигает предложения, и все остальные тотчас с ним соглашаются. Я не доверяю Блю Блоку. Не доверяю тому, что им движет. И хочу освободиться от его влияния. Я также хочу, чтобы от него освободились все Семьи. Но они разобщены и охвачены страхом. Им нужен герой, за спиной которого они могли бы объединиться. Они готовы принять вас, даже несмотря на вашу позицию во время Восстания. Потому что понимают – вы боролись не столько против Кланов, сколько против Лайонстон. А вендетту они уважают и всегда с пониманием относились к амбициям. В конце концов, вы такой же, как они, потомственный аристократ.

– Нет! – резко прервал ее Оуэн. – Я совсем не такой, как они. Я сражался не только ради того, чтобы свергнуть Лайонстон. Я боролся против самого порядка, на котором держалась ее власть. Я видел зло и ужасы, в которых повинны Семьи. Видел, какую ужасную жизнь приходилось влачить народу ради того, чтобы горстка избранных аристократов купалась в роскоши.

– Вы изменились. Но и они тоже. Так помогите же им. Верните Кланам истинное предназначение. Помогите стать такими, какими им следует быть. А предназначено им быть руководящей силой Империи, чтобы вернуть ей былую мощь и могущество.