Чешуя ангела - [29]

– Три с половиной метра, если мерить шагами, – кивнул Горский. – И на глаз центнера четыре весом, не меньше.

Находка взволновала рабочих. Сбивались кучкой у костра, обсуждали что-то на таджикском и замолкали, когда появлялся кто-нибудь из начальства.

– Работы по съёмке много, из Ленинграда только бригадира взяли и трёх квалифицированных специалистов, остальных местные вербовали, в Хороге и по кишлакам. В спешке, без проверки, вот и попал всякий сомнительный элемент в экспедицию.

– Я в курсе, – буркнул Рамиль. – Не только у вас проблемы, в базовом лагере двоих на воровстве поймали. Я уже направил записку в наркомат.

– Воровство – дело обычное. А тут… Анвар мне сразу не понравился: глаза злые, смотрит, будто прицеливается, чисто басмач. Он-то и начал воду мутить, что-то про тайную долину с драгоценностями, про летучего змея какого-то бурчал. Сердце у змеюки – огромный изумруд, ага. То ли демон, то ли ангел, с неба упавший, – неимоверная чушь. Все аборигены, конечно, жуют насвай, хоть мы за это и гоняем, но ничего не поделаешь – местная традиция. Но чтобы до такого бреда дожеваться! Тут не наркотик, а нечто глубинное, из народной памяти. У нас запарка, трудов невпроворот – а рабочие бродят, как пришибленные, о другом думают. – Ларионов поморщился, потрогал свежую повязку на плече. – Словом, вижу, волнуется народ. Оно понятно: люди тёмные, безграмотные, советская власть здесь слаба, не укоренилась. Да-да, товарищ Аждахов, и не надо кривиться.

– Да я согласен, – вздохнул Рамиль. – Работы ещё непочатый край. И что вы решили по этому случаю?

– А решил я сделать, как нас партия учит: наглядно развеять религиозные слухи и домыслы. Дал команду ящера изо льда вырубить, да и убедиться – никакой это не демон, а просто пресмыкающееся, из чешуи и мяса, а не из изумрудов сделанное. Для науки интерес несомненный, хотя нас, геологов, и не касающийся. Анвар вызвался, попросил двух человек в помощь, я согласился, скрепя сердце – мы ведь и так от графика отстаём на неделю, застряли тут. И посыльного вам отправил с запиской тогда же, как раз три дня назад.

– Да, я сразу, как прочёл, сюда засобирался.

– Вам спасибо, вовремя подоспели, а то бы я не с вами беседовал, а с чертями на том свете. Ну, Анвар за дело взялся серьёзно: буром отверстий насверлил, кольев набил, откололи глыбу льда с этим чудищем внутри, разбили. А он ожил.

– Кто ожил? – не понял Рамиль.

– Кто-кто, этот варан-переросток. Шум, гам! Я-то на верхней площадке был, выстрелы услышал, прибежал. А здесь топограф, уж на что спокойный человек, а не выдержал, всадил зверю весь барабан в башку. Анвар кричит: мол, не убивайте, надо ящера допросить на предмет, где он драгоценности прячет. Представляете? Допросить! Динозавра! – Ларионов опять поморщился, потёр плечо. – Болит, сволочь. Ну, змей этот издох, ясное дело – семь пуль в голове. А Анвар точно умом тронулся: схватил топор и начал рубить, мол, до сердца надо добраться, у дракона вместо сердца – огромный изумруд. Топограф оттаскивать: не смей образец портить, палеонтологов вызовем – разберутся, Анвар на него с топором. Свалка, вопли, басмача этого связали, рабочие тут в крик: освободите, мол! Я как раз до лагеря добрался, растерялся даже, если честно. Житинский начал в воздух стрелять – они его разоружили. Забили насмерть, сволочи. А ящер вдруг ожил, кому-то по ногам хвостом врезал, такое началось: то ли в чудовище стрелять, то ли от кирок уворачиваться… Каша страшная! Мы за палатки, залегли – на всех два нагана, у Анвара с компанией трофейные карабины, да Житинского револьвер, да численное превосходство. Хорошо, что они вас увидели, товарищ Аждахов, только потому ушли, боятся тут вас, наслышаны.

Горский не выдержал:

– Рамиль, а вы ведь как раз про это мне рассказывали. Про драгоценности Изумрудной долины, про ангела, превратившегося в дракона…

– Это всё сказки, – махнул рукой Аждахов. – Легенды тёмного прошлого. Наверное…

Ларионов вмешался:

– Не знаю, как там насчёт сказок, но вот что я возле порубленного ящера нашёл.

Достал из кармана галифе и продемонстрировал брызнувший яркими зелёными искрами камень – большой, с мужской кулак, неправильной формы.

Аждахов присвистнул:

– Это то, что я думаю?

– Я вам так скажу, товарищ Аждахов, – торжественно объявил Ларионов. – Я по легендам и прочему народному фольклору не специалист, в динозаврах тоже не разбираюсь. А вот как геолог заявляю: это изумруд. Очень высокого качества. Крупнейший из найденных в СССР, а может, и во всём мире. Ну, как?

– Позвольте, – попросил Горский.

Осторожно взял камень – тяжёлый, бугристый, холодный.

– Надо бы тщательно ящера осмотреть, – сказал Аждахов. – Вполне возможно, что это не последняя находка.

– Да он тут причём? – удивился Ларионов. – Не из зверя же камень вывалился. Думаю, самородный изумруд был в леднике: язык ползёт веками, соскребает всё со склонов и дна ущелий, вот и захватил попутчика.

– Как знать, как знать… Одно точно скажу: Анвар наверняка вернётся. И так может случиться, что вооружен он будет не только карабином, тут по горным кишлакам целый отряд можно набрать. Желающих завладеть сокровищами Дом Зуммурад.