Чешские сказки - [3]

Старик говорит:

— Золушка, свари что-нибудь на завтрак, а мы с Гонзой пока сходим травы накосим, на межах много её осталось. Эта неделя удачная была, — хочу сегодня справить воскресенье, пахать не поеду.

Вернулись мужики с поля, их ждал горшок кофе. Старый Горошек не пил его с тех пор, как жена померла.

— А хлеба-то у нас нет!

— Об этом не беспокойтесь, — говорит бабка, — и высыпает из передника на стол кучу плюшек с маком. Горошек уж сколько лет во рту крошки ситного не имел, а Гонза и подавно. Уписывали их с таким смаком, что глаза на лоб лезли. Старик всё выспрашивает у Золушки, откуда она на всё деньги берёт.

— Об этом не беспокойтесь, это моя забота, а вы кушайте и пейте, и ты, Гонзичек, тоже кушай.

Наелись наши Горошки до отвалу. Теперь Гонза и говорит:

— В восемь часов начнётся ранняя обедня, она не долгая. Были бы у меня штаны хорошие, безрукавочка, да свитавская куртка, пошёл бы и я к ранней.

Времени семь часов. Золушка шмыг в дверь, и не успели опомниться, как она несёт хорошие кожаные штаны, красную безрукавку с большими пуговицами, чёрную широкую шляпу, красный шейный платочек и красивую шерстяную свитавскую куртку. Это в старину так одевались, нынче этого уже не носят. Гонза нарядился.

— Теперь, — говорит, — пойду к ранней. А сам всё возле Золушки вертится.

— Что это ты, — дескать, — всё ко мне жмёшься?

— Переоденься и пойди со мною.

Золушка только и ждала, чтобы он её пригласил, повернулась и в минуту принарядилась, взяла в руки какую-то книжку, обёрнутую в белый платочек.

— Ну, пойдём, — говорит Гонзику.

Пошли вместе через всю деревню до самого города, до костёла. Никто их и не узнал, глазеют из всех окон: «Какая красивая парочка! Да кто же этот рослый молодец?

Какая такая нарядная барышня рядом по левую руку выступает? Обгоняют их, в лицо заглядывают:

— Да это молодой Горошек с молодою хозяйкою.

А Гонза чинно так вышагивает и весело дымит своею трубочкой. Подошли к костёлу, — сунул трубку в карман, снял шляпу, вошёл и стал в толпе, среди других мужчин. Золушка осталась на паперти.

Почему она не вошла вместе с ним? А вот почему: злые волшебницы украли её у матери, когда она ещё не была окрещена, и зачаровали. Вот отчего ей и нельзя переступать порог костёла. Такую диво бабу можно узнать по тому, что она никогда не танцует весь круг, а только полкруга.

Гонзе отец сказал, чтоб насильно Золушку не тянул и что это дело после можно поправить.

Служба окончилась. Гонза вышел. Было у него в кармане несколько грошей, зашёл с Золушкой в трактир. Степенно, как старый, выступает, велел налить себе кружку пива, а для Золушки бутылку вина заказал. Закусили кое-чем, он заплатил пять грошей, и весело отправились домой. Вокруг Золушки уж много молодцев вертелось, похваливали её — мол, как вы одеты к лицу, и всякие такие слова, так что на обратном пути Гонза вел её за руку, чтобы не отбил кто.

Вернулись домой, а там уже еда приготовлена, ситный хлеб. К обеду, дескать, будет мясное. Старушка говорит:

— Я всё могу кушать, кроме одной только свинины. Дивьям бабам этого нельзя, они до свинины и не дотрагиваются.

Горошек дал Гонзе денег, послал его купить говядины. Всем так и манилось поесть убоинки — ведь с тех пор, как в прошлом году издохла у них старая коза, они мяса и не нюхали. Как принёс Гонза говядину, сейчас же сварили её на воле, в печурке из необожжённых кирпичей. Пообедали, прибрались, Золушка принесла табака, старый Горошек закурил свою трубочку и чинно повёл бабушку по своим полям. Покуривает и рассказывает ей, сколько горя натерпелся через свою ленивую жену, как трудился всю свою жизнь, как убежали от него шестеро сыновей и только один Гонза остался ему утешением, мыкает с ним вместе горе и нужду.

— Если Гонза на толковой девушке женится, передам ему весь хутор. Пусть только долг еврею выплатит.

Осматривает он свои поля, видит: рожь уже поспевает. Что ж теперь делать? Бесплатно никто не пойдёт подсоблять, а залезать в новые долги неохота.

Старуха и говорит ему:

— Ты, Горошек, не тужи, ни о чём не печалься, нонешний год хорошо со жнитвом управишься. Отбей косы, а завтра весело за работу примемся.

Горошек отбил косы и говорит:

— Вы, бабы, наготовьте на завтра еды, пышек каких-нибудь, лепёшек, а я пойду искать помочанок, в горсти укладывать.

А старая ему:

— Не ходи, я одна за двух управлюсь.

«Мыслимо ли дело, — думает Горошек, — это дело невозможное». А в поле увидал, что и впрямь она за двоих поспевала. Гонза пошёл передом, а старик приотстал сзади, чтоб на конце ряда им разойтись, пятки не подрезать. Вот Гонзик косит, прокосил ряд, а старуха уже всё за ним подобрала, идёт подбирать за стариком. Старик дошёл до конца, наточил косу бруском, начал новый ряд, кусок прошёл, оглянулся — а за ним какая-то красивая молодайка подбирает. «Ладно, думает, подбирай, подбирай, накормлю тебя за это». С часок косили они так, старик прошёл конец, поглядел:

— Эге, как оно у нас нынешний год быстро идёт, просто удивление! И зыбки ныне какие толстые!

Это у нас, когда рожь подбирают, такими горстями укладывают, вроде люльки, в какой детей качают: так и называются — зыбки.