Червовый валет - [30]

Она едва помнила себя, когда Мэтт расстегнул ей блузку. Весь мир сосредоточился в кончиках его пальцев, ласкающих ее грудь, и прикосновении его губ, которые жадно терзали ее рот...

– Ах, Боже мой! Линди Бет! Что тут происходит?

На какую-то долю секунды она не восприняла звук голоса матери. Когда Мэтт внезапно оторвался от нее, Линда застонала и, не открывая глаз, вслепую снова потянулась к нему.

– Линди Бет! Как ты могла! Привести в свою спальню этого ужасного типа, когда в доме находятся невинные бедные детки, а на столе осталась неубранная посуда!

Мэтт все еще крепко держал ее, что оказалось весьма кстати, потому что Линда вовсе не была уверена, что сможет стоять сама, без поддержки. Даже не взглянув в сторону разъяренной Норы, он спокойно застегивал пуговки на блузке Линды.

– Теперь все в порядке, – пробормотал он, чмокнув ее в нос. – Если хочешь, можешь повернуться.

Она заморгала, отчаянно пытаясь прийти в себя. Разочарование, казалось, полностью лишило ее сил. Физическое разочарование, потому что тело все еще кричало и требовало ласки. А еще страх, поскольку Линда понимала, что отношения с родителями отныне будут окончательно испорчены.

– Линди Бет! – Голос матери обрушивался ей на голову, лишая возможности собраться с мыслями. – Линд и Бет, я требую объяснения. Я настаиваю на объяснении.

Линда посмотрела на Мэтта, инстинктивно обращаясь к нему за помощью. Невероятно, немыслимо! Она увидела, что он улыбается.

– Извините за грязную посуду, миссис Оуэн, – непринужденно сказал он. – Если бы мы знали, что вы так рано вернетесь домой, то непременно помыли бы ее прежде, чем подняться в спальню.

6

Ноздри Норы затрепетали от гнева.

– Ты прекрасно понимаешь, Мэтью Дейтон, что я спрашиваю не о том, почему грязная посуда все еще стоит на столе.

– Тогда какое же вы хотите услышать объяснение, миссис Оуэн? – Мэтт произнес это вежливым тоном, однако в его словах явно прозвучала стальная нотка, по крайней мере Линда ощутила ее.

– Не морочь мне голову, Мэтт! – взорвалась Нора. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Что вы с моей дочерью делали в ее спальне, когда я вошла? – гневно возопила она.

– Мы целовались, – вежливо объяснил Мэтт.

Щеки Норы раздулись, кровь прилила к лицу, и сама она, казалось, балансировала на грани апоплексического удара.

– Целовались, надо же! Вы называете весь этот разврат поцелуями? В моей молодости так никто не целовался, – прошипела Нора.

Мэтт сокрушенно покачал головой.

– Неужели? Я искренне вам сочувствую. Вы много потеряли.

– Я прямо заявляю тебе, Мэтью Дейтон, что не потерплю аморального поведения в своем доме!

Нора буквально кипела от гнева, и Линда непроизвольно попыталась выступить в своей обычной роли миротворца.

– Мама, пожалуйста, не волнуйся из-за пустяков. Ты ведь знаешь, что не уснешь всю ночь, если расстроишься.

– Я уже и так расстроена!

Мэтт выпрямился, и его ленивое добродушие улетучилось, когда стало ясно, что от Норы не удастся отделаться шутками.

– А я заявляю вам прямо, миссис Оуэн, что Линде двадцать пять лет, что она свободная женщина и взрослый человек, имеющий право выбора, даже если вам он и не по душе. А некоторые естественные вещи аморальны только на взгляд ханжи.

– Может быть, и так. Может, и не стоит поднимать шум из-за одного поцелуя. Но что бы ты сделал с нашей бедной Линди Бет, если бы мы не пришли домой раньше? Вот что меня беспокоит больше всего!

– Сделал с ней? – повторил Мэтт, недовольно скривив губы. – Что бы ни случилось в этой спальне, если бы вы не ворвались в нее, миссис Оуэн, могу вас заверить, что Линда была бы моей партнершей, а не жертвой.

В глазах у Норы появились слезы, а в голосе зазвучали признаки близкой истерики.

– Она не хочет иметь с тобой ничего общего! Ты не пара для моей малышки, и нечего крутиться вокруг нее!

– Мама, прошу тебя, не нужно так расстраиваться.

Линда не могла больше видеть мать в таком состоянии. Умом она понимала, что поведение Норы просто нелепо, однако всю жизнь она старалась угождать родителям, вести себя в родительском доме по тем правилам, какие установили они.

Она взглянула на Мэтта, надеясь против своей воли, что он поймет, почему она решила успокоить мать. Конечно же, он не понял. И она вздрогнула, когда его взгляд сверкнул в ее сторону, обжигая насмешкой.

«Повторяется все та же старая история», – уныло подумала Линда.

Мэтт никогда не понимал ее глубоко укоренившегося чувства долга перед родителями. Сама же она, к несчастью, никогда не забывала, чем им обязана. Родители ждали ребенка четырнадцать лет, и она понимала, что даже самые досадные их действия диктуются любовью. И если бы их любовь не сковывала ее словно кандалами, у Линды не хватило бы духу ей противиться!

– Мама, тебе нечего беспокоиться, – сказала она, успокаивающим жестом прикасаясь к руке Норы. – Сегодня вечером ничего бы не случилось, во сколько бы вы ни вернулись домой. Совершенно ничего.

– Как мне кажется, кое-что уже случилось, – заметил Мэтт с опасным спокойствием.

Глаза Норы метались от дочери к Мэтту и назад. Она театральным жестом поднесла руку к горлу.

– Чт-то он хоч-чет этим сказать, Лин-ди Бет? – заикаясь, спросила она.