Червонные сабли - [49]

- Федя, выздоровеешь, переходи к нам в кавалерию, - говорил курсанту Павло Байда, - дадим тебе коня, научим шашкой рубать.

- Нет. У вас своих рубак достаточно. А я должен вернуться к своим - пусть знают, что остаюсь жить на земле...

Махметка и Сергей ловили в ставке раков, бродили вдоль берега и тихонько переговаривались, шарили руками под корягами. Ловить раков весело и страшно, они ползают по дну, щекочут усиками ноги. Махметка хватал рака, взвизгивал от радости и выбрасывал добычу на берег. Раки трепетали в траве, расползались, и Ленька собирал их в котелок. Там они возились, шурша жесткими панцирями и клешнями.

Неожиданно прискакал всадник и, не останавливаясь у лазарета, помчался к ставку. Разведчики узнали бойца-поляка, которого в шутку дразнили «Пилсудским». Он победно размахивал газетой, спешился на ходу и подбежал к товарищам:

- Браты, рабочие всего мира с нами! Послушайте, что пишет газета: «Рабочие Германии открыто выступают против войны в Советской России...»

- Да ты читай быстрее, прохвессор, - засмеялся Петро Хватаймуха.

- Устинову дай, он скорее прочтет.

Но тот никому не давал газету. С особой радостью он читал, как грузчики в порту Гамбурга отказываются грузить оружие для панской Польши и для Врангеля.

- Держись, Антанта! - громко воскликнул он. - Врангелю, пся крев, капут и домовина с музыкой!

В эту минуту Махметка, у которого был с Сергеем спор, кто поймает добычу крупнее, выбросил на берег зеленого рака с выпученными глазами.

- Врангель попался. Лови!

В траву шмякнулся рачище, у которого одна клешня была маленькая, а другая длинная и до того цепкая, что пучок типы, зажатый ею, невозможно было вырвать.

Сергей долго шарил в норе и тоже вытащил такое страшилище, что бойцы на берегу столпились вокруг черного замшелого рака и боялись взять в руки.

- А этот настоящий Ллойд Джордж, - сказал Федя Стародубцев, рассматривая черно-зеленого рака.

- Ну, а это сам Вильсон, - усмехнулся Антоныч, - Вон как глазища вытаращил: весь мир хочет сожрать.

В одном котелке раки уже не вмещались, вываливались через край и ползли к воде. Кто-то принес ведро, в него ссыпали улов и повесили над костром.

- Добрая будет закуска, - сказал Антоныч, подбрасывая в костер кизяк и щепки. Пламя разгоралось, дым повалил клубами и стелился над ставком.

- Эй, на берегу, прекратите дымовую завесу! - кричал Сергей, вылезая из воды.

Постепенно все снова собрались возле Феди. Раки закипели, а повар, сцедив воду, высыпал на траву краснокирпичных раков. Самого большого дали Феде.

- Бери Ллойд Жоржика, - сказал Сергей, держа рака за усы.

- И вот этого Мильерана ему отдайте, - предложил Павло Байда и выбрал второго крупного рака. - Держи, курсант!

- Еще Пилсудского возьми, - сказал боец-поляк и дал Феде самого маленького, не больше мизинца, тщедушного, пахнущего тиной рачонка.

Федя попросил товарищей расстегнуть шинель - ему стало душно. Расстегнули ему и ворот гимнастерки. Показалась белая повязка на груди, а из-под нее синеватые контуры татуировки.

- Федя, а почему у тебя Парижская коммуна на груди? - спросил Хватаймуха.

- Потому что она у меня в сердце, - сказал Федя. - Первая в мире пролетарская власть. Семьдесят два дня держалась...

- А потом?

- Потопили Коммуну в крови. - Федя помолчал и добавил с горечью: - Так и погибла первая рабочая революция.

- А я думаю: не погибла, - твердо сказал боец-поляк. - Вы, русские, продолжаете дело парижских коммунаров, а мы - поляки, немцы, французы, болгары - пойдем с вами, потому что нам тоже нужна пролетарская революция.

- Правильно, товарищ, - сказал Стародубцев, - мы не за себя бьемся, а за всех пролетариев мира. Мы армия мировой революции - вот кто мы такие!

Бойцы невольно затихли, слушая Федю. А он продолжал:

- Молодежь становится международной силой. Вы слышали о Первом конгрессе КИМа? В прошлом году нелегально собрались делегаты в Берлине, приняли устав борьбы против капитала. Ничего... Мы еще будем свидетелями того, как вспыхнут битвы рабочих с буржуями во всем мире, поднимутся на бой американские рабочие, английские, итальянские, а какой-нибудь Форд переоденется в женское платье, как наш Керенский, и сбежит, а в его дворцах откроют рабочие клубы, детские сады и бесплатные университеты для рабочих...

- Федя, а вот наш Сергей говорит, что в Коммуне денег не будет, верно это или нет? - спросил Антоныч.

- Пускай сам и объяснит, - сказал Стародубцев с улыбкой.

Сергей оторвал клешню рака, пожевал ее с хрустом и сказал:

- Деньги - зло великое для смертных. Из-за денег обречены на гибель города, и отчий дом изгнанник покидает, и, развратив невинные сердца, деяниям постыдным учат деньги...

- Артист! - усмехнулся Байда.

- Прохвессор, - подтвердил Хватаймуха. - Только ты скажи, как без денет на базар ходить?

- Талоны напечатают, - сказал Антоныч.

- Ишь ты, - усомнился Хватаймуха. - Это каждый наделает себе талонов.

- Расстреливать таких без суда, - сказал Махметка.

- Зачем? Надо таких талонов напечатать, чтобы нельзя было подделать.

- Чудак, - засмеялся Сергей. - Это и есть деньги: красивые талоны стоимостью в сто рублей, десять, пять...