Червонные сабли - [25]
Дорожная пыль поднималась над колонной пацанов. Старые пиджаки превратились в скатки и были надеты на солдатский манер - через плечо справа налево. У многих - красные банты на груди. А лица строгие: сразу видно, шахтеры идут!
Когда шагали по узкой и длинной улочке рудника «Ветка», жители высыпали из землянок, с удивлением смотрели на невиданное зрелище.
- Куда вы? - спрашивали ребятишек.
- На пир кровавый! - отвечали дружно «новобранцы». - Врангеля кончать идем.
Можно ли устоять перед таким соблазном? И поселковые мальчишки мчались домой, наскоро хватали все, что может пригодиться на войне, и догоняли юзовскую колонну. Рев младших братьев и сестер, причитания матерей неслись вдогонку. Даже Ленька испугался: как бы не заругал Ока Иванович! Вместо знамени ребята несли плакат с грозными словами:
Даже Илюха рыжий одолел страх и тоже отправился на фронт. На него было смешно смотреть, так он был обвешан вещами: пальто и одеяло взял с собой, прихватил мешок сухарей. На поясе висела фляга. С другой стороны - лопата (окопы копать). Не забыл и кружку, портянки, котелок с ложкой. Пот катил с Илюхи - упарился, бедняга, но не отставал, старался идти рядом с Ленькой.
Ребята разговаривали в строю.
- Не возьмут нас... Комиссию назначат...
- Не имеют права...
- Что ты, бюрократов не знаешь: скажут, малы...
- Врать надо: тебе десять, а скажи двадцать.
- Их не обманешь. Доктор, говорят, по зубам узнает, кому сколько лет.
- Лёнь, скажи, почему у Врангеля такая чудная фамилия: Вран-гель. Врет много?
- Не врет, а торгует.
В толпе ребят послышался смех.
- Чем торгует? Яблоками?
- Россией.
- Вот гад!.. Дай ему бог весело жить, да скоро сдохнуть!
Однако Ленька считал своим долгом объяснить ребятам что к чему:
- У Врангеля ничего нет своего, все ему Антанта дает. И за все это надо платить. Вот Врангель и торгует: Франции отдает Донбасс, Англии - Баку, Японии - Дальний Восток. А себе - Москву.
- А вот этого он не нюхал? - И Уча показал кукиш.
- Обязательно, говорит, Москву заберу, - продолжал Ленька. - Не пройдет и полугода, как Москва моя будет... Только была у собаки хата: дождь пошел, она сгорела.
Ребята согласно закивали головами.
5
На станции Юзово воинский эшелон был готов к отправлению, когда с башен бронепоезда заметили вдали массу людей с всадником впереди. Колонна приближалась, и на бронепоезде уже готовы были повернуть в ту сторону орудие, но потом разобрались, что тревога была напрасной.
Сначала думали, что гонят стадо. Ока Иванович даже потянулся рукой к биноклю, но тут Махметка закричал:
- Лёнка едет!
На станции не могли понять, откуда взялось столько ребятишек, да еще с оружием.
- Ты кого привел? - строго спросил у Леньки Городовиков, когда к эшелону, четко печатая шаг, подошли «новобранцы» и остановились под Абдулкину команду: «Стой: ать-два!»
- Прибыло революционное пополнение, товарищ командарм, - доложил Ленька, спешиваясь и беря под козырек.
- Ты что выдумал? У нас не детский приют...
- Это шахтеры, товарищ командарм, дети трудовой семьи!
Ленька произнес эти слова с такой гордостью, что Ока Иванович смягчился.
- Гм... дети трудовой семьи... Гренадеры. - Городовиков взглянул на Щаденко и Кучукова, как бы приглашая их в свидетели, потом подошел к Абдулке Цыгану: - Ты зачем привел пацанов?
- Воевать, товарищ командир.
- Воевать? Хорошо. Вот прибыл ты на фронт и выходишь один на один с врагом. У тебя никакого оружия, а у него винтовка. Что ты будешь делать?
- За глотку возьму...
Среди бойцов грянул хохот.
Сдерживая усмешку и стараясь глядеть серьезно, Городовиков прошел вдоль ребячьего строя, остановился перед Илюхой и долго разглядывал его амуницию. Командарм ни слова не произнес, но уже слышался сдержанный смех.
- А подушку ты захватил?
- Не. А что, нужно? - простодушно спросил Илюха и, забыв закрыть рот, так и стоял с отвисшей челюстью.
- Обязательно. Как же ты без подушки? Иди домой и возьми.
- Это я быстро... У маманьки есть.
Пока шел веселый разговор, харьковский паровоз напился воды из длинного брезентового хобота, набрал в тендер угля и теперь пятился задом, подходя к эшелону.
Когда Илюха, оставив свои вещи на станции, побежал за подушкой, Ока Иванович продолжал разговор с Ленькиными ополченцами. Он заметил самого маленького по росту конопатого мальчишку, который норовил протиснуться в передний ряд, чтобы его заметили. Ворот рубахи у него был расстегнут, и виднелся нательный крестик.
- А ну, подойди сюда, - позвал его Ока Иванович! - Крест зачем надел?
- Мамка повесила, сказала: если пуля попадет в крест, то спасешься. А я пули не боюсь.
- А шашки?
- Тоже.
- Чего же ты боишься?
- Промахнуться... - ответил мальчишка под громкий смех.
- Как тебя зовут?
- Филипп Иваныч!..
- Филипок! - сказал Хватаймуха. - Взять его к нам, пускай в обозе ездит.
- Сколько ж тебе лет?
- Двенадцать... будет.
- А сейчас сколько? Чего молчишь?
- Неважно, сколько сейчас. Главное - сколько будет...
- Ну вот что, шахтеры, - заключил Городовиков. - Оружие всем до одного сдать! Двоих беру, - Ока Иванович поглядел на Сашко и Абдулку. - Остальные - по домам! Воевать можно и здесь: помогайте отцам уголь добывать, боритесь с холерой, чтобы не косили болезни наших людей. Все, хлопцы. Разговор окончен.
