Червивое яблоко - [105]

Вначале требовалось решить много очевидных задач. Для Моны все это, должно быть, казалось легким, когда она начала приводить дела в порядок, одно за другим. Она оказалась вдумчивой женщиной и прекрасно разбиралась в деталях. Сначала она поговорила со мной, что Лизу надо записать на сеансы психотерапии к детскому психоаналитику-мужчине, чтобы у моей дочери появился опыт долгосрочного взаимодействия с эмоционально зрелым мужчиной, который по возрасту годился бы ей в отцы. Во время той беседы я знала – она знала, мы обе знали, – каким отцом Стив был, а каким нет. Следовало создать более благоприятную психологическую среду, чтобы у Лизы оказались самые лучшие перспективы в жизни. Мона также сказала, что она поищет психоаналитика для меня и попросит Стива заплатить за нас обеих, если я захочу. «Какое отличное предложение, – ответила я. – Я согласна!»

Лиза училась в третьем классе, когда я отвела ее на первую встречу с психоаналитиком. После сеанса она спросила меня со своей сладкозвучной агрессивностью: «А если я не захочу с ним больше встречаться?» Я сказала: «Тогда и не надо. Тебе решать, дорогая». Я дала ей полную свободу выбора здесь, и для меня это был момент блаженства. Ее маленькое лицо светилось от удовольствия и сознания того, что она сама себе хозяйка. После этого Лиза прониклась энтузиазмом по отношению к этой идее, и ей нравилось ходить на встречи со своим доктором.

Меня удивляет, как легко я смогла понять, могу ли доверить этому психоаналитику мою восьмилетнюю дочку. Мои инстинкты помогли быстро сформировать очень точную картину о том, кем он являлся. Наши с ним точки зрения совпадали не по всем вопросам, но на общем фоне происходящего я пришла к заключению, что он был профессионалом, проницательным, заслуживающим доверия человеком с большим добрым сердцем. Поскольку федеральный закон обязывает родителя такого маленького ребенка присутствовать на некоторых сеансах, у меня был прямой и постоянный контакт, который позволял мне видеть, как доктор ведет себя с Лизой. Именно таким способом я обнаружила, что они играют в шашки и шахматы, ходят в местный магазин, чтобы купить мороженое и, в общем, ничем особым не занимаются, кроме того, что разговаривают и играют. Иногда я думала, что он не стоил тех денег, которые Стив платил. Однако, присоединившись к их сеансам, я своими глазами увидела, как свободно чувствовала себя Лиза, чтобы быть настоящей, наиболее энергичной собой, и поняла, что психоаналитик обладал большим талантом. Как для многих родителей, счастье моего ребенка служило моей путеводной звездой, и я постигала людей через призму того, как дочь о них отзывалась. Он был идеальной находкой.

Чем старше становилась Лиза, тем больше нам приходилось терпеть недобросовестных выходок Стива: он не приходил на обеды и концерты, на которые обещал прийти, опаздывал на семь часов на рейс и не звонил мне, чтобы оповестить об этом, целовал Лорен в присутствии Лизы, говоря при этом ей, что Лорен красива, а Лиза нет… это лишь малое количество примеров того, что происходило. Именно в то время я обнаружила, что психоаналитик Лизы не только помогал моей дочери давать свободу всему тому самому счастливому, что в ней было, но еще и обладал практически хирургическим умением резать правду-матку о поведении Стива – не нанося при этом вреда отношениям Лизы с самой собой или со своим отцом.

Не мне делиться подробностями тех сеансов, однако достаточно будет сказать, что они укрепили уверенность Лизы в себе, поскольку гнев ее психоаналитика был неподдельным, незамедлительным и проницательным. Он представлял собой яростную, очистительную вспышку по отношению к полной катастрофе Стива Джобса. Я никогда не забуду, как психоаналитик реагировал на заслуживающие презрения выходки Стива с прямотой, которая разрезала воздух, словно эскадрилья «Голубых ангелов». Его слова были технологией совершенства в будущем войны: удары настолько точные, что нет и быть не может никаких сопутствующих потерь. Исключительная суровость его оценок вышибала дух и заставила меня серьезно задуматься, каково это – говорить суровую, точно описывающую реальность правду, не причиняя вреда. Поскольку я смотрела на выражение лица Лизы, пока он высказывал свои комментарии, и, к моему огромному удовольствию и облегчению, она спокойно сидела, в полной задумчивости, защищенная. Так прекрасно слышать правду, что я была счастлива, счастлива и еще раз счастлива.

* * *

По мере того как наше финансовое положение стабилизировалось и дела пошли в гору, я остро ощутила потребность получить образование и начала задумываться о том, чтобы пойти учиться в колледж и получить степень бакалавра. Это было такое счастливое, волнительное чувство, словно ты участвуешь в тысяче рождественских вечеринок одновременно. «О мой бог, – подумала я, – я могу это сделать. Могу жить полной жизнью. Могу зарабатывать деньги. Могу быть частью мира с помощью своих истинных талантов».

За год до этого я отнесла свое портфолио в компанию разработчиков игр для детей под названием «Грей Бридж», чтобы посмотреть, захотят ли они меня нанять. Соучредитель и главный разработчик сказал мне, что мое портфолио – самое лучшее из всех тех, что он видел за долгое время. Интересно, всем ли он это говорил… Мое портфолио состояло практически полностью из рисунков, которые я сделала для книги «Тайпэн