Чертовски знаменита - [6]

Лужайка пестрела большими коричневыми пятнами земли, клумбы заросли сорняками. Наклонившись, чтобы рассмотреть куст рододендрона, она обратила внимание, что три четверти цветов увяли, но до сих пор не оборваны садовником. Садовник! Тысяча долларов в месяц, и все, что он со своими помощниками делает, – это собирает опавшие листья с помощью машины, визжащей так громко, что в доме невозможно разговаривать. Китти иногда казалось, что этот агрегат выпускает больше ядовитых газов, чем все машины Лос-Анджелеса. Она любила сад, но нельзя было не признать, что тот находился в полном запустении. «Как и я», – подумала она. Запустение, в которое она вкладывала тысячи долларов, не считая своего времени, сил и энергии. Большинство деревьев, кустов, растений и цветов поникли в испепеляющей жаре заполненного смогом дня. Катерин направилась к разбрызгивателям, но два из трех не работали.

– Педро, – раздраженно позвала она.

– Si, senora.

– Что случилось с разбрызгивателями?

– Простите, senora, – извиняющимся тоном произнес он. – Они уже две недели нормально не работают. Я говорил садовнику, он обещал что-то сделать поскорее, но… – Педро пожал плечами, – пока он ничего не сделал. Мне очень жаль.

– Ладно, Педро, это не твоя вина. Она печально уставилась на завядшие останки ее любимой камелии, потом наклонилась было, чтобы выдернуть сорняк, но какое-то шестое чувство заставило ее поднять голову. На холме напротив она заметила блеск объектива камеры. Она встала, руки в бока, и уставилась на горизонт. Сомневаться не приходилось. Два фотографа пытались спрятаться за дерево футах в пятистах от нее.

Paparazzo по-итальянски значит надоедливое насекомое. Китти считала, что определение удивительно точное. Она почти слышала клацанье затворов, видела оттопыренные карманы курток, набитых объективами, пленкам и фляжками со спиртным, чтобы поддержать силы во время длительного бдения. «Сегодня они охотятся за мной, – подумала Катерин, – им наверняка придется по вкусу эта фотография». Разве им мало сотен снимков, сделанных в зале суда, когда она была одета в модные туалеты? Эта – в старых шортах, мятой майке и с заплаканным лицом – наверняка попадет на обложку «Нэшнл инкуайрер».

– Черт бы все побрал, – крикнула она, с грохотом задвинула стеклянные раздвижные двери и скрылась в доме. – Почему они не могут оставить меня в покое?

Она вышла в просторное помещение, похожее на прохладную яичную скорлупу, уставленное жесткими стальными стульями и с мраморным столом, накрытым на одну персону. Появился улыбающийся Педро.

– Не хочет ли senora выпить перед ужином?

– Да, пожалуйста, Педро, двойную водку со льдом. – К чертовой матери диету, к черту распухшее лицо, к черту мешки под глазами. К черту все. Вот она, Катерин Беннет, телевизионная суперзвезда, сидит одна, разведена, никто ее не любит, и ей хочется взять и здорово напиться.

По вкусу вареного яйца можно было подумать, что оно месяц пролежало в холодильнике, а веточки сельдерея, которыми Мария украсила белую с серебром дорогую тарелку, выглядели так же понуро, как и сама Катерин. Она раздраженно отодвинула тарелку, залпом выпила водку и закурила сигарету.

– Педро, – крикнула она. – Принеси мне еще водки.

– Слушаюсь, senora. – Он появился с графином почти мгновенно, все еще улыбаясь.

Интересно, что это они с Марией постоянно улыбаются, подумала Катерин. Вероятно, если ты зарабатываешь три тысячи долларов в месяц, все твои расходы оплачиваются, включая цветное кабельное телевидение, бифштексы пять раз в неделю и выходные по очереди, то это вполне объяснимая причина чрезмерной улыбчивости этой средних лет пары из Тихуаны. Много раз, когда Катерин приходилось заходить на кухню, она заставала там Педро, Марию, Сюзи и других своих многочисленных слуг, поедающих сыры, паштеты и экзотические фрукты, регулярно заказываемые у Гельсона – в самом дорогом супермаркете Лос-Анджелеса. Они ели очень много, но пили лишь диетическую колу, которую ящиками доставляли из ближайшего винного магазина.

Если Катерин хотелось яблочного сока, минеральной воды или белого вина, ей говорили, что все только что кончилось. И, разумеется, поток извинений. Такого больше никогда не произойдет, убеждали ее, но тем не менее все повторялось раз за разом. В один из своих выходных Катерин заглянула в холодильник. Кошмар человека, сидящего на диете: он был битком набит разными приправами, сливочными соусами, мороженым всевозможных сортов, пачками сливочного масла, жирными заправками для салатов. Морозильная камера заполнена мясом: телятина, куры, кошерные сосиски, бифштексы из вырезки, гамбургеры и разными сортами замороженного горошка. Катерин всегда заказывала диетические и вегетарианские блюда, но в холодильнике практически ничего подходящего не было. Она обычно приклеивала список необходимых продуктов к стене на кухне, но почему-то именно того, что ей хотелось, у них никогда не находилось.

Катерин пыталась обсудить этот вопрос с Брендой, но весящая почти две сотни фунтов.[5] Бренда слишком любила поесть и никогда не могла устоять перед искушением нагрузить тележку в магазине тортами, пиццей и сырами.