Чертовски знаменита - [19]

В дверь постучал посыльный, сунул голову в дверь и протянул большой конверт.

– Поправки к сценарию, – пролаял он и исчез в коридоре, направляясь к другим комнатенкам.

– Опять поправки? – удивилась Катерин. – С чего так много? Они что, помешались на этой неделе?

Стивен смущенно передернул плечами.

– Прости, ласточка. Мы все стараемся улучшить твою роль.

Не будь мысли Катерин так заняты другим, она бы заметила его уклончивость. Она сняла трубку и набрала номер. Пришлось долго ждать, пока запыхавшаяся Бренда не взяла трубку.

– Слушаю.

– Бренда, ты видела это дерьмо в газете?

– Разумеется. Мария принесла газету утром. И именно тогда она обнаружила, что ее муж исчез…

– Муж исчез? Какого черта там у вас происходит?

– Что происходит? Ха! Тут сразу все происходит, лапочка. Все. Педро смылся. Слинял без единого слова, причем не он один, он взял с собой Сюзи! Мария рвет на себе волосенки.

– Но ведь она дочь Марии! Милостивый Боже, ей же всего семнадцать. Кошмар какой-то.

– Очевидно, Педро и Сюзи… ну, сама понимаешь, спутались.

– Да, очевидно, – мрачно согласилась Катерин. – Но, судя по всему, Педро не ограничивался Сюзи.

В дверь постучал Чарли и крикнул:

– Твой выход, Катерин. Быстро.

– Они основательно собрались – одежда, машина, все такое. Убрались, сделали всем ручкой. Выход слева, без аплодисментов. О, блин, я отсюда слышу, как Мария орет в истерике. Настоящий сумасшедший дом.

– Охотно верю.

– Мы полагаем, что Педро имеет отношение к этой мерзкой статье.

– Вне всякого сомнения, – вздохнула Катерин, а Чарли снова застучал в дверь. – Он наверняка украл дневник Томми и продал его газете. Как он посмел так поступить? Слушай, я не могу больше разговаривать. Я позвоню тебе позже, Бренда, но, пожалуйста, никому ничего не говори, ради всего святого, держи Томми подальше от этой половой тряпки, называющей себя газетой.

Катерин положила трубку. Стивен подошел к ней и крепко обнял.

– Ты помни, Китти. Я всегда здесь, если понадоблюсь, – проговорил он несколько грубовато.

– Я знаю, – прошептала она. – И я даже выразить не могу, как много это для меня значит, Стивен.

* * *

Джон Беннет очнулся от тяжелого сна. Голова раскалывалась, но, по правде говоря, голова у него последнее время болела постоянно. Если ты выжираешь пару бутылок водки в день, да к тому же выкуриваешь столько косяков, сколько можешь, не давая дуба, трудно надеяться на свежую голову. Он свесился с постели, нашаривая бутылку на полу, и поднес ее к запекшимся губам.

– Вот дерьмо, – пробормотал он, – пустая, мать ее так.

Он скатился с кровати, потом поднялся и прошел через гостиную. Поискал под диваном, обшарил кухню, но нашел только пару полупустых банок выдохшегося пива.

– Блин. – Он вернулся в спальню, напялил грязные тренировочные штаны и сунул ноги в потрепанные мокасины. Проверив, что в карманах достаточно денег, он потащился в магазин, удобно расположенный на углу его квартала в Западном Голливуде.

Когда он протягивал двадцатку за две бутылки самой дешевой водки, он заметил заголовки в «Нэшнл сан».

– Блин, – снова выругался он, схватил газету и бросил еще доллар продавцу. – Это же мой гребаный сын, черт бы все побрал.

Вернувшись в квартиру, Джонни уселся на незаправленную постель и, потягивая водку из горлышка бутылки, прочел статью. Мрачно улыбнулся, читая относящиеся к нему фразы. Они четко выделялись и были лестными для него, но грубыми и оскорбительными по отношению к Катерин. Но лучше чувствовать себя он не стал. В его затуманенном алкоголем мозгу все еще теплилась отцовская любовь к сыну. Просто у него уже не было сил и возможностей ее продемонстрировать.

Он закурил «Кэмел», первую из тридцати или сорока крепких сигарет, выкуриваемых за день, и глубоко затянулся. Стены комнаты ясно свидетельствовали, сколько он курит. Никто бы уже не разобрал, где на обоях пятна от сигаретного дыма, а где изначальные желтые цветы. Джонни жил здесь с тех пор, как они с Катерин разошлись. Она платила за эту квартиру, не слишком много по голливудским стандартам, но адрес был вполне пристойным, его не стыдно назвать потенциальным работодателям.

Он дочитал статью и закурил следующую сигарету. Пора уже разобраться с этой сукой. Пусть страдает так же, как он.

Катерин сняла трубку своего личного телефона на втором звонке. Был обеденный перерыв; Бренда держала оборону дома. Катерин радовалась, что она одна. Пережевывая салат из тунца и запивая его холодным чаем, она еще раз перечитала мерзкую статью в газете. Целый день телефон ее пресс-агентов трезвонил не переставая, и весь день репортеры пытались добраться до нее, даже предлагали взятки некоторым работникам съемочной группы, чтобы их пропустили.

– Слушаю, – тихо произнесла она.

– Стерва. Твое гребаное зазнайство ломает жизнь моему сыну. Корова поганая. Как ты смеешь с ним так поступать? Что ты о себе вообразила, черт побери?

Ее сердце забилось сильнее, но она постаралась сохранить спокойствие.

– Я не собираюсь тебя слушать, Джонни. Это все куча дерьмовой лжи, ты прекрасно знаешь. Не можешь же ты верить всему, что пишут в этих мерзких газетенках!

– Этот дневник не похож на ложь. Это больше похоже на Томми два года назад, – огрызнулся он.