Чертовщина за свой счет - [58]

– Ну тогда давай сегодня, не откладывая, ляжем спать. Действительно, уже поздно.

– Давай, – вздохнув, согласилась дочь. – Только носочки постираю.

Ночью мне приснился покойный лже-Игорь. Он слезливо жаловался на плохие жилищные условия и пытался стащить мой мобильник, мотивируя тем, что у него нет телефона. Оставшуюся половину ночи я провела в попытках надежно запрятать аппарат. Во сне, разумеется. В результате запрятала так, что сама не могла найти. Пока он не зазвонил. С этим и проснулась. Сработал будильник. Из санблока выплыла Алена.

– Ну ты и дрыхнешь! Я тут вчера кое-какие шмотки перестирала. Откуда у тебя это кружевное чудо?

Я, зевнув, взглянула на беленький кусочек ткани. Платок убийцы!

– Дай сюда «славу прабабушек томных»! – Сон как рукой сняло. – Надо его спрятать. Зря ты его стирала.

– Почему зря? Ты что – его украла? Дожили!

– Да ничего я не крала. Это улика. Платком прикрывал убийца свою мерзкую сущность. – Хоть и спросонья, но довольно понятно я изложила историю получения платочка.

Алена брезгливо поморщилась:

– Если б знала, даже не притронулась бы к твоей улике. Несмотря на кружавчики, платочек-то современный. Такие в качестве сувениров из Бельгии привозят. Ларискина мать целую кучу приволокла. Весь год всем дарила, пока не запуталась – кого обеспечила, а кого нет.

– Разобралась?

– Разобралась. Обеспечила всех, кроме себя.

– А тебя?

– Я свой и до дома не успела довезти – потеряла. А что ты, собственно говоря, не встаешь? Ждешь, когда Наталья Николаевна дверь снесет? Легко. Как думаешь, Алексей Иванович выспался? – И, не дожидаясь ответа, продолжила: – Наверное, выспался. Пожилые вообще не любят долго спать.

Я облегченно вздохнула: «точно не пожилая», и бодро вскочила…

Утро было чудесное. Солнечное и радостное, как начало хорошей жизни. Наташка в это утро никак не вписывалась. Выглядела она не выспавшейся и немножко помятой. Из нее как из рога изобилия сыпались язвительные замечания. Замолчала она только на секунду, увидев Любочку с Семой. Оглядев Любаню критическим взглядом, фыркнула:

– Ты не идешь к этой распашонке. Она тебя полнит и скрывает достоинства фигуры. Семен, кстати, тоже их скрывает – прямо вплотную прилип. Лишним весом.

Сема испуганно шарахнулся в сторону.

– Ты че, с койки упала? – хриплым голосом изумилась Любочка, морщась и хватаясь за горло руками. – Сама же мне эту кофтюлю рекомендовала носить. Чтобы скрыть недостатки фигуры.

Наташка озадачилась, но ненадолго:

– Ну, значит, тогда недостатки были более ощутимы. Радуйся. Сейчас остались одни достоинства. А ты не могла за мной зайти? – переключилась она на меня. – Почему вы все время копаетесь, копаетесь?

Мы пропустили замечание мимо ушей. Стоит ли огрызаться в такое утро.

Лешик оказался уже за столом. Наверное, смотался от мамочкиных нравоучений, которые первыми выпали на его долю. Хотя, судя по тому, как встретились родственники, – не похоже. Наташка с нежностью облобызала сынулю и пожелала приятного аппетита, немножко подпортив его мне. Ей, видите ли, не понравился цвет моей губной помады.

– А я вообще сегодня ею не пользовалась. Надоело ее по утрам с овсянкой лопать.

Наташка выпрямилась и, обращаясь к Алене, изрекла:

– Ленусик, не бери пример с мамы. Нельзя пугать людей своим видом, это не эстетично. – И, не обращая на наши смешки никакого внимания, старательно приступила к завтраку.

Я упорно тянула время – кофе пила так долго, что вызвала законное возмущение своего коллектива. Почти все туристы покинули ресторан, а я не решалась уйти, ждала ветерана. Он так и не пришел. Может, не любит овсянку?

Углич встретил нас с распростертыми объятиями – как долгожданных друзей. На берегу, заряжая своим азартом, играл местный вокально-инструментальный квартет. Туристы, взяв музыкантов в плотное кольцо, с удовольствием подпевали хорошо знакомым шлягерам и на экскурсию как-то не торопились. Небо – чистое и голубое. В тени аллеи приятная прохлада. Вид с причального берега – сказочный. Квартет не фальшивил. Всем было хорошо. Руководитель экскурсионных программ – молодая женщина в тоске носилась между плотными рядами туристов и уговаривала их незамедлительно отправиться к церкви Дмитрия на крови. В конце концов кто-то пожалел несчастную и попросил передать по цепочке информацию: концерт платный. По окончании следует скинуться музыкантам по сто пятьдесят рублей с носа. Грудные дети и лица старше девяноста лет платят на льготных основаниях: пятьдесят процентов.

Толпа, сначала потихоньку, потом все быстрей и быстрей, стала распадаться на отдельные звенья. Через несколько минут по аллее в сторону центра бодро топала длинная цепочка карягинцев. Музыканты остались почти в одиночестве. Я усиленно вертела головой в разные стороны, но так и не увидела ветерана. Странно. За завтраком его тоже не просматривалось. Может быть, проспал?

– У тебя здесь назначено рандеву? – противным светским тоном спросила Наташка.

Мое нервное состояние вызвало у нее справедливое любопытство. Объяснения этому не находилось, я отмахивалась от нее, как от назойливой мухи, и подруга злилась. Тем более что Алена, решив немного разрядить ситуацию, подлила масла в огонь, сообщив, что матушка ночью готовила побег из каюты, но головка подвела.