Чертово колесо - [57]

Проснулся Синеев от того, что машина остановилась. Ломов загнал её под деревья, заглушил двигатель и обернулся к напарнику.

- Спишь? - спросил он.

- Фу ты, черт, - стряхивая с себя остатки сна, пробормотал Синеев. На лбу у него выступила горячая испарина, одежда прилипла к потному телу, и он оторвался от спинки, чтобы отлепить её. - Дрянь всякая снится.

- Небось, убегал от кого-нибудь? - усмехнувшись, спросил Ломов, и Синеев с отвращением подтвердил:

- Убегал. С этой работой и не такое приснится.

- Садись за руль, - распорядился Ломов и пояснил: - Когда подъедет Буздырь - черт, ну и фамилия у него - тихо-тихо подашь назад, выберешься на улицу, а оттуда посильнее газанешь и выскочишь к скверу. Полихач последние метров сто. Поставишь машину между его "опелем" и вон тем пятачком, то есть, у него на пути. Потом выйдешь, закроешь машину, погладишь её, ну, как-нибудь покажешь, что это твоя тачка, что ты долго мечтал о ней, любишь её больше жены и так далее. Потом поставишь её на сигнализацию и уйдешь за угол вон того дома, там кусты погуще. По дороге пару раз обернись - мол, жалко с тачкой расставаться. За углом встанешь и из кустов будешь наблюдать за мной. Как только я подам сигнал, быстро вернешься. Смотри, не забурись куда-нибудь за пивом. Все понятно?

- Понятно, - недовольно буркнул Синеев. Он перебрался на водительское сиденье, подождал, когда напарник влезет в машину и спросил: - Долго нам здесь сидеть?

- До темноты.

Солнце давно завалилось за верхушки кладбищенских деревьев. С Калитниковского пруда по-очереди возвращались молодые мамаши со своими чадами и колясками, пожилые пары и разновозрастные рыбаки с удочками и полиэтиленовыми мешочками, в которых кверху пузом плавали мелкие ротаны. Все эти жители окрестных домов шли вдоль кладбищенского забора в одну сторону - к пятиэтажкам, тогда как все пространство от кладбища до Птичьего рынка оставалось совершенно безлюдным. В это время суток здесь некому и незачем было ходить.

Стемнело быстро. Вдоль оградки сквера проехал "москвич", и Ломов с Синеевым проводили его взглядом, но рассмотреть водителя им не удалось.

- Он тоже мог поменять машину, - тихо проговорил Ломов. - Будь готов. Вытаскивать его с середины сквера будет намного труднее.

Но "москвич" повернул налево и больше не показывался.

Наконец к забору рынка медленно подкатил белый жигуленок. Он остановился, габаритные фонари погасли, но из машины никто долго не выходил.

- Он, - сказал Ломов.

- Я понял, - сразу засуетился Синеев.

- Давай назад, только очень осторожно. Воткнешься между машинами вон у тех кустов.

Синеев выполнил маневр безупречно. Затем он блестяще сыграл роль счастливого владельца иномарки. Он сделал это так правдоподобно, что Ломов беззвучно рассмеялся. А через несколько минут из "жигулей" выбрался администратор ресторана и направился прямо к "ауди". Со стороны видно было, что Буздырь боится. Его выдавала крадущаяся неуверенная походка и резкие движения головой, когда он осматривался.

Как Ломов и ожидал, Буздырь прошел совсем рядом с ним, поскольку серебристая иномарка не вызывала у него опасений. Когда же администратор "Буревестника" остановился за ближайшим кустом, Ломов опустил стекло и выстрелил ему в колено. Пуля попала точно в чашечку, и страшная боль не позволила жертве позвать на помощь или быстро сориентироваться - достать оружие.

Выскочив из машины, Ломов на ходу махнул Синееву рукой и кинулся к Буздырю. Он ударил его рукояткой пистолета по темечку, подхватил обмякшее тело под мышки и потащил к машине. Синеев подоспел как раз, когда Ломов запихивал его на заднее сиденье. Он помог втолкнуть Буздыря в машину и устремился было к передней дверце, но Ломов быстро обшарил карманы Буздыря, бросил Синееву ключи и скомандовал:

- Забери из машины его вещи. Потом сядешь с ним. Наденешь ему наручники и свяжешь ноги. В сумке - липучка, заклеешь рот, потом спихнешь вниз.

Ломов сел за руль, дождался возвращения Синеева, и вскоре "ауди" мягко отъехала от оградки, а затем выскочила на улицу.

Буздырь очнулся от острой боли. Он не сразу понял, что с ним произошло и где он находится. В голове монотонно гудело, нога горела непереносимым огнем, а лежать было так неудобно, что он попытался поменять положение. Но Синеев заметил, что администратор ресторана очнулся и пнул его ногой.

- Тихо, сволочь. Лежи спокойно, а то ещё раз получишь по чайнику.

- Что, проснулся? - посмотрев в зеркало, спросил Ломов.

- Зашевелился, - ответил Синеев и обратился к Буздырю: - Что, может подушечку дать?

Узнав в своем похитителе владельца новенькой серебристой "ауди", Буздырь застонал и закрыл глаза. От боли ему трудно было собраться с мыслями, и все же Николаю сделалось так страшно, что он снова едва не потерял сознание. "Федор, гад Федор! - подумал он. - Федор послал "охотников"? Неужели он связан с этими деньгами? Или они меня выследили? Тогда где Федор?"

Буздыря привезли на ту же дачу, где убили Лену. За то время, пока они добирались, Николай так измучился от ужаса и боли, что перестал нормально соображать. У него сильно подскочила температура, он ослаб и часто впадал в беспамятство - стонал и сучил здоровой ногой. В таких случаях Синеев приводил его в чувство пинком или затрещиной, но вскоре Буздырь перестал на них реагировать.