Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии - [110]

— А вот этого не надо бы… Господь, он ведь все видит… И всем воздает… По личным заслугам… Так что придется в будущем… тебе… сильно пожалеть…

Повторно сделал поворот и неторопливо продолжил движение по аллее, обрамленной подстриженными кустами самшита, — прочь от учебного корпуса, в направлении казармы.

— Лейтенант Киндинов! — раздался за его спиной сердитый голос комбата-два. — Сейчас же вернитесь! Кто за вас занятия со взводом вести будет?

— Либо Обхарканный, либо вы сами! — моментально отпарировал Марат, даже не обернувшись. — Промеж собой разберетесь! А меня народное хозяйство ждет! Между прочим, как вы оба того всеми фибрами желали! Адью!

И с той минуты к взводу даже и близко не подходил, вообще отказываясь в роте палец о палец ударить. Хотя на службу прибывал вовремя, тяжко высиживая затем в праздности до конца рабочего дня в канцелярии или бродя по помещениям подразделения, а на все увещевания и приказы коротко твердил: «Хотели уволить? Увольняйте! Вперед!»

Помощником дежурного по части или начальником гарнизонного караула закусившего удила назначать опасались: кто его знает, как он себя поведет, получив на руки боевой пистолет и две обоймы патронов.

Тем временем Чердаков подал на Киндинова иск в военный суд. Подполковнику очень хотелось для заседания организовать хотя бы двух лжесвидетелей, которые подтвердили бы, что лейтенант не только оплевал, но еще и сильно ударил начальника, сбив того с ног.

Поначалу «зампоуч» даже нашел такое понимание в лицах капитана Равчука и прапорщика Погребецкого — коменданта учебного корпуса, также непосредственно подчинявшегося Чердакову. Однако, побывав в кабинете командира части, оба врать в суде наотрез отказались.

— Извините, товарищ подполковник, — пояснил начальнику Равчук, — но с Сергачевым я ссориться не собираюсь. Тем более, инцидент наблюдали человек пятьдесят и со всех сторон. Что действительно видел — о том подтвержу без проблем. А на большее не рассчитывайте!

* * *

Раскладывать по полочкам ход памятного всей части заседания военного суда, подготовленного в рекордно короткий срок, не имеет смысла. Достаточно упомянуть, что на нем в качестве вещдока фигурировала и злополучная телефонная запись. О какой именно женщине в ней шла речь, ни Чердаков, ни Равчук так вразумительно и не ответили…

Как ни старался истец и какие только большезвездные начальники ни выходили телефонно на ведущего «наплевательское дело» судью, приговор лейтенанту по статье 336 Уголовного кодекса РФ «Оскорбление военнослужащего» в итоге гласил: две тысячи пятьсот рублей штрафа. (Не надо забывать, что слово полковника Сергачева в городе тоже кое-чего да стоило.)

И хотя с этим наказанием Марат вовсе не подлежал немедленному увольнению из армейских рядов, все руководство ШМАСа с огромным облегчением вздохнуло, когда лейтенант-«пиджак» сразу после объявления ему приговора сам подал рапорт на расторжение контракта о прохождении военной службы. Ну, для проформы ротный и комбат коротко с подчиненным переговорили. И быстренько подмахнули бумагу (следом поставил свою «министерскую» Сергачев), а начстрой в тот же день направил в штаб округа представление к увольнению с действительной военной службы, куда и был приложен рапорт Киндинова. Так что еще через месяц он покинул оказавшийся для него несчастливым город. Его слабая половина выехала много раньше…

Немаловажная деталь. До самого вручения ему выписки из приказа об увольнении из Вооруженных Сил молодой офицер не знал, что почти одновременно с написанием им последнего рапорта строевой частью был получен несколько запоздавший приказ командующего округом о присвоении лейтенанту Киндинову очередного воинского звания — старшего лейтенанта. Оставшийся в это время за Сергачева, убывшего в отпуск, в санаторий, Чердаков на пару с Анюшкиным немедленно спрятали приказ под сукно, и он так и не был официально озвучен. Тандем подполковников придерживался мнения, что «это дело политическое, и если перед строем объявить судимому о повышении его в звании, то неизвестно еще, каким образом данный отрицательный факт отразится на общем климате подразделений». По сути же оба заместителя командира части тогда на полном серьезе рисковали погонами: за намеренное неисполнение генеральского приказа. Однако все благополучно устаканилось…

Зато прозвище Обхарканный к «зампоучу» с легкой руки мстителя за слабую половину прилепилось намертво. Добавьте, что большинство офицеров части с Обхарканным здороваться за руку перестали, в кулуарах утверждали, что инициативную группу бойкота возглавили подполковник Лысиков и майор Пекарин.

Двумя неделями позже подполковник Чердаков, будучи в тот день ответственным по части от руководства, на личном автомобиле выехал для проверки внутреннего караула номер два за город, на автодром, где располагались склады ШМАСа, несколько ангаров с самолетами, площадка для их запуска и буксировки спецавтомобилями…

Старший офицер придирчиво проверил несение службы часовыми на постах и порядок в караульном помещении: в целом службой остался доволен, о чем сделал запись в постовой ведомости, помеченную часом ночи.