Чертова дюжина ангелов - [7]

Большие глаза Ирэн сочуственно повлажнели.

– Я не знала, – виновата улыбнулась она. – Я пришла просто потому, что мне совершенно нечем заняться. Вот я и решила заскочить к вам поболтать. В конце концов, я ведь не знаю тут никого, кроме вас…

Хикки неожиданно заржал. Мысль о том, что его первый пилот воспринимает его в качестве подружки, рассмешила полковника Махтхольфа настолько, что он не мог уняться в течение целой минуты.

– Простите, – извинился Хикки, смахивая слезы. – Простите, ради Бога, это я так, вспомнил кое-что… давайте, за знакомство.

– Мы, кажется, уже знакомы.

– А, какая разница. Кстати, а у кого вы летали раньше? Я имею в виду не Флот, а коммерческую службу.

– Я работала в одной крупной компании на Орегоне. Потом у них начались какие-то непонятные неприятности с прокуратурой, и меня быстренько сократили. Пришлось перебираться на Аврору. На Авроре я мыкалась почти полгода – то там, то сям… вот, попала сюда. А вы что, с Авроры родом?

– Увы, – Хикки поморщился и бросил в рот печенье. – Только давайте не будем говорить о моей семье, хорошо? Мне не очень приятна эта тема. Тем более, что я вернулся домой вовсе не из-за того, что мне некуда было деться.

– У вас была жена? – неожиданно спросила Ирэн.

Хикки дернулся. Несколько секунд он смотрел на ее красиво очерченный рот, выдававший темпераментную натуру хозяйки, и раздумывал, что ей ответить. Она казалась ему неглупой, и – он почему-то ощущал это с особенной остротой – недостойной его лжи.

– Мою мать звали Амалия Вишневская, – негромко произнес он. – А жену – Магдаленн Цорн-Шварценберг оф Кассандана.

Ирэн со стуком опустила свой стакан на стол. Она хорошо знала, о чем идет речь. В тот день, когда ударно-штурмовой легион «Валгалла» принял на себя страшный удар атакующих клиньев леггах в зоне Восточной Петли, флагман нес штандарт Имперского Инспектора ВКС Амалии Вишневской. А командовала легионом полковник Цорн-Шварценберг. Флагманский линкор «Крусейдер» вел огонь до тех пор, пока не опустели его пеналы и погреба, пока были живы в башнях его комендоры. Потом он пошел на таран… во флотских штабах любили говорить, что стальное чудовище, врубившееся своей многокилометровой тушей в центр атакующей колонны, потрясло этих жаб настолько, что неизбежная война сразу отодвинулась далеко в будущее. Трехсотлетняя история имперского Флота, полная крови, слез, смертей, полная безумной ярости, надсадного рева моторов и грохота орудий, знала тараны обреченных кораблей – когда командир, понимая, что живыми уже не вернуться, направлял свой пылающий меч на противника – но она не знала случаев тарана линкором, и тем более – приказа на таран, отданного женщиной-командиром. Женщиной, которая еще не имела детей… Никто не знал, кто отдал именно этот приказ (считалось все же, что командир), но во Флоте появились два новых легиона, названные именами двух женщин – Амалии Вишневской и Магдаленн Цорн-Шварценберг.

Ирэн молчала и глядела на Хикки со смесью ужаса и восторга; он мягко улыбнулся и вновь плеснул виски по стаканам.

– Это было не вчера, девочка… я давно перестал вспоминать. Хотя, конечно, тогда я готов был продать душу дьяволу, лишь бы оказаться рядом с ними.

– И второй раз вы так и не женились…

– Вот уж не потому, что спятил на собственном горе! Нет, тут все было сложнее. Тем более что, если уж честно, гордость была сильнее боли.

– Я не понимаю, – перебила его Ирэн, снова приходя в ужас, – что значит – сильнее боли?

Хикки задумчиво глотнул виски, подергал себя за лежащий на погоне локон и ответил, глядя в сторону:

– Потому что наш род давно вошел в историю, и лучшей смерти для его воинов и пожелать было нельзя. Точно так же считали и мой отец, и мои братья. А Цорны? Ты думаешь, они рассуждали иначе? Знаешь, что у Цорнов чисто символическое семейное кладбище? За двести пятьдесят лет – два десятка могил! Они погибают в космосе, все – и мужчины, и женщины, и редко кто из них уходит в отставку… А я… я не женился потому, что служил в Конторе. У нас, «черных», своя жизнь, свои дела и понятия – зачастую ты ведешь такой образ жизни, что о женитьбе не стоит и думать.

Он умолк, поняв, что сказал и так слишком много. Рассказывать молодой девушке о тонкостях службы в Конторе было сущим идиотизмом – во-первых, не поймет и половины, а во-вторых – зачем делать ее несчастной? Нет уж, пускай она свято верит, что «под сукном черных мундиров бьются добрые и благородные сердца», как ей вливали в уши отделы пропаганды Флота. Если б все было так просто! Там, на первой линии, которая куда как первее, чем все остальные линии обороны, там вдруг начинаешь понимать истинную иллюзорность философских тез о добре и зле. Хикки вздохнул и поднял стакан.

– Лучше давай выпьем за то, чтобы мы благополучно дошли до финиша, разгрузились и вернулись домой.

– А вы бывали на Мармоне? – спросила его Ирэн.

– За каким чертом? Там же нет баз, что б я там делал?

– А я была. Тишайшая планета, вот только привода у них там такие, что садиться лучше полностью «на руках», в боевом режиме. Угробиться можно запросто, вот увидите.

Хикки заглотил содержимое своего стакана и откинулся на спинку кресла, задумчиво теребя пальцами темный локон у подбородка. Ирэн окинула его внимательным взглядом и поднялась.