Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX — начала XX века - [2]
«Я — большой любитель послушать предания, особенно из уст деревенского люда», — признается автор в рассказе «Пещера мавританки». А во вдохновенном и сугубо личностном «Симфоническом интермеццо» Беккер восклицает — заклинает: «Народ был и всегда будет величайшим поэтом всех времен и народов. Никто лучше его не способен воплотить в своих созданиях размышления, верования, чаяния и чувства эпохи».
Писатель словно отходит в сторону: мол, я только скромный собиратель фольклора. Но он, конечно, лукавит. Да и может ли какой-либо литератор быть просто «переписчиком» чужих слов?!
Сообразуясь с собственными эстетическими взглядами, из огромного количества фольклорных произведений Беккер брал только те истории, в которых наиболее полно, по его мнению, отразилась душа народа и которые благодарно восприняла его, беккеровская, душа. Легенды не стилизовались «под народные» — в них явственно прослеживается авторский почерк. Обилие метафор и образов, красочность пейзажных зарисовок, музыкальность фраз, сложные синтаксические построения — все это особенности беккеровской прозы.
В творчестве Беккера присутствуют, разумеется, и литературные влияния.
«Если искать параллели в романтизме других европейских стран, то Беккер-прозаик ближе всего к немецким романтикам — к Гофману, Новалису, Людвигу Тику»,[4] — замечает русская переводчица и литературовед Наталия Ванханен.
От себя добавлю, что на его поэзию значительное влияние оказал Генрих Гейне. Беккер родился на юге Испании, в Севилье, но по материнской линии его предки — немцы (материнскую фамилию Густаво Адольфо сделал основной). Должно быть, генетическая память сыграла не последнюю роль в тяге испанского писателя к немецкой литературе. А отсюда в том числе и его постоянный интерес к Средневековью, к таинственным и мрачным историям.
В конце XIX века мистическая проза романтика Беккера пользовалась большой популярностью у русского читателя. В России первая его книга — «Избранные легенды» — вышла в 1895 году.[5] Перевела беккеровские новеллы Екатерина Андреевна Бекетова (1855–1892), тетя Александра Блока по материнской линии. И в том, что испанская тема в произведениях творцов нашего Серебряного века появляется неоднократно, «повинен», в частности, и Густаво Адольфо Беккер со своими старинными и необычными для иностранца сказами…
Правда, заметим, что в период, когда творил Беккер, романтизм был уже «днем вчерашним» европейской литературы. И в легендах испанского писателя нет-нет да и проскользнет ирония (см., например, приводимую в нашей антологии новеллу «Христос над черепом»).
Новый, XX век начался для Испании весьма плачевно. В 1898 году страна потерпела сокрушительное поражение в испано-американской войне — последние заокеанские колонии были потеряны. Это поражение испанцы восприняли как национальную катастрофу. Причину трагедии пытались найти политики, экономисты, военные. Найти ее старалась и творческая интеллигенция Пиренейского полуострова. Пришедшие в литературу на рубеже веков прозаики и поэты объединились в «Поколение 1898 года», главой которого стал писатель и философ Мигель де Унамуно (1864–1936). Ему, в частности, принадлежит ставшая знаменитой фраза: «У меня болит Испания». Как и романтики, в поисках снадобий от тяжелой болезни литераторы «Поколения» обратились к прошлому своей страны, к народным преданиям и песням. Узнать прошлое означало для них понять настоящее и предвидеть будущее. Тем более что жаждали они узнать не официальную историю, а интраисторию (определение Унамуно) своего народа. Художественные открытия писателей этого поколения несомненны и общепризнаны — благодаря именно их творчеству первую треть XX столетия в Испании назвали вторым золотым веком литературы.[6]
Одним из самых ярких и самобытных прозаиков «Поколения 1898 года» был Рамон дель Валье-Инклан (1869–1936). Известность его в Испании столь велика, что, когда произносят просто «дон Рамон», не добавляя при этом фамилии, все прекрасно понимают, о ком идет речь.
Валье-Инклан по национальности галисиец. Он принадлежал к старинному галисийскому роду, о чем не раз с гордостью говорил. Любовь к Галисии, к ее фольклору писатель унаследовал от родителей, мечтавших о возрождении своей родины и ее литературы. Галисия — историческая область на северо-западе Испании; страна крестьян и моряков — со своим бытом и языком, историей и культурой, обычаями и традициями, сильно отличающимися от кастильских. В кафедральном соборе галисийской столицы Сантьяго-де-Компостела хранятся мощи апостола Иакова, небесного покровителя Испании, — с давних пор туда тянутся вереницы паломников со всей католической Европы. Там, где есть моряки и паломники, обязательно будут рассказываться небылицы и мистические истории. В детстве Валье-Инклан наслушался великого множества всяческих легенд — и в родительском доме, и на ярмарках, и у монастырских стен. А став писателем, некоторые из них решил поведать миру.[7] Здесь, правда, сразу же возникал вопрос: на каком языке писать — галисийском (родном с детства) или же испанском (государственном)? Рамон дель Валье-Инклан сделал выбор в пользу последнего.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Один из самых знаменитых откровенных романов фривольного XVIII века «Жюстина, или Несчастья добродетели» был опубликован в 1797 г. без указания имени автора — маркиза де Сада, человека, провозгласившего культ наслаждения в преддверии грозных социальных бурь.«Скандальная книга, ибо к ней не очень-то и возможно приблизиться, и никто не в состоянии предать ее гласности. Но и книга, которая к тому же показывает, что нет скандала без уважения и что там, где скандал чрезвычаен, уважение предельно. Кто более уважаем, чем де Сад? Еще и сегодня кто только свято не верит, что достаточно ему подержать в руках проклятое творение это, чтобы сбылось исполненное гордыни высказывание Руссо: „Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги“.
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.
В тихом городке живет славная провинциальная барышня, дочь священника, не очень юная, но необычайно заботливая и преданная дочь, честная, скромная и смешная. И вот однажды... Искушенный читатель догадывается – идиллия будет разрушена. Конечно. Это же Оруэлл.