Чертополох и роза - [54]

Воинственные лэрды, не теряя времени, начали смуту. Сторонников королевы – в основном членов клана Дугласов и их союзников – осадили в их собственных замках враги королевы и Дугласов. Гэвин Дуглас оказался среди пострадавших, а над Драммондом нависла постоянная угроза ареста. Парламент выступил против королевы, и, казалось, в Шотландии настало двоевластие; парламент – в Эдинбурге, а королева – в Стирлинге или Перте.

Маргарита давно научилась хитрить. Вот и теперь она поспешно написала своему брату Генриху, рассказав о недавнем браке с Ангусом и намекая, будто причиной столь поспешного замужества стала уверенность, что парламент готов привезти в Шотландию Олбани и заставить их обвенчаться. Правда, жена герцога жива, но не отличается крепким здоровьем, и вдобавок они состоят в близком родстве, а значит, развод, по словам Маргариты, не представил бы никаких трудностей. И вот она и выбрала другого мужа, осознавая, насколько ее дорогого брата огорчил бы альянс с Олбани, ведь он самый настоящий француз по воспитанию и привязанностям. В общем, стань он правителем Шотландии, ни за что не успокоился бы, пока не втянул ее в войну с Англией.

Ответ Генриха был именно таким, какого ожидала Маргарита. Менее всего он хотел бы видеть в Шотландии Олбани, а потому одобрил брак сестры с Ангусом и заявил, что будет счастлив принять его как своего зятя.

Лорд-лайон потерпел кораблекрушение на пути во Францию, что вызвало большой восторг у Дугласов.

– Господь явно на нашей стороне! – ликовала Маргарита, и клан Ангуса, собственно, разделял ее мнение.

Но это не означало, что иные посланцы не добрались до Франции и Олбани не был осведомлен о своем долге перед Шотландией.

Наступил период ожидания. Смута приняла форму мелких стычек и пока не разрослась в гражданскую войну. Главным образом потому, что Маргарита была сестрой Генриха VIII, каковой недреманным оком следил за любыми проявлениями слабости в соседнем королевстве.

Шотландия была бы не в силах противостоять вторжению англичан.

Герцог Олбани получил сообщение, что король намерен охотиться неподалеку от его поместий и предполагает провести ночь в его замке, что повергло домочадцев в то состояние внутренней дрожи, каковое бывает вызвано лишь королевским визитом. Франциск I, ставший королем всего несколько месяцев назад, уже успел поразить воображение своих подданных точно так же, как Генрих VIII потряс своих. Оба короля были молоды, красивы и темпераменты, а кроме того, унаследовали троны от скупцов. Повсюду, куда ни направлялись эти монархи, блистательное великолепие процессий восхищало народ, и их царствование еще не длилось достаточно долго, чтобы люди начали задумываться, к чему ведет подобная королевская экстравагантность.

Олбани был другом Франциска много лет – все время, пока тогдашний герцог Ангулемский жил в вечном страхе, что Людовик XII произведет на свет сына, каковой отнимет у него надежду занять трои.

Но сын так и не родился, и теперь Франциск прочно воссел на престол. Он решил оказать старому другу честь, приехав сюда поохотиться, но Олбани знал: у короля наверняка есть для пего какое-то поручение.

Герцог рад был служить Франциску, тем более что между ними существовала истинная привязанность: он наслаждался остроумными беседами молодого короля – дискуссиями об искусстве, литературе и архитектуре, ибо Франциск, каким бы распутником и любителем турниров он ни был, прежде всего гордился своими умственными и духовными изысканиями.

Король прибыл в замок, где его с дружеским почтением встретил хозяин дома. Пир вполне стоил тех, что устраивал сам Франциск у себя во дворцах и замках, а на следующий день, когда они вместе охотились, Олбани узнал, что привело к нему короля.

Когда они скакали бок о бок, Франциск обронил:

– Мой дорогой друг, боюсь, я намерен попросить вас сделать для Франции кое-что такое, что может прийтись вам не по вкусу.

– Мой повелитель, о чем бы ни попросили Франциск и Франция, это немедленно мне понравится.

– Слова истинного француза, – заметил Франциск с легким смешком. – Вы куда больше француз, чем шотландец, мой дорогой Олбани. Именно из-за этого мне грустно обращаться к вам с такой просьбой…

– Сэр, вы просите меня ехать в Шотландию. Франциск опечаленно кивнул:

– Я получил прошение от шотландского парламента. Ваше присутствие там необходимо.

Олбани молчал, глядя на окружающую его столь любимую природу и думая о жене, которую придется оставить здесь, поскольку здоровье Анны вызывало серьезное беспокойство, и суровый шотландский климат, без сомнения, просто убил бы ее. А еще герцог вспоминал о приятных поездках ко двору, ибо теперь, когда на трон взошел Франциск, там стало еще милее, чем прежде.

– Мой дорогой друг, – продолжал Франциск, – для меня это так же больно, как и для вас. Я буду скучать по вашему обществу. Но представьте, что происходит в этой варварской Шотландии! Королева-регентша вот-вот станет вассалом своего брата. Она настроила против себя большинство знатных дворян, но те не смеют выступить против нее от страха перед молодым забиякой за границей. Он у всех вызывает раздражение, этот задиристый петушок. Невозможно знать наверняка, когда он захочет клюнуть, и меньше всего нам подходит идиллия между Англией и Шотландией. Нам необходимо, чтобы Генрих жил в постоянном страхе перед нападением с севера. Следовательно, Шотландия должна стать другом Франции, а если вы будете ее регентом, мой дорогой друг, я смогу вздохнуть спокойно, в счастливой уверенности: вы никогда не забудете, что часть вашего сердца принадлежит нам. Именно по этой причине я просил бы вас сейчас же отправиться в Шотландию и принять регентство.