Чёртик из коробочки - [2]

- Митька! Я! Ты! Во-още!

- Воще, - улыбаясь, соглашается мой Митька. - Завтра мы её с Петровичем со штрафстоянки заберём. Да не прыгай ты! Кресло раздавишь, - и вообще, рано радуешься: - я тебя бронепроводом выпорю, это раз. Ну, руку вторую ломать не буду, ладно… А  потом ещё я подумаю, отдать тебе байк, или не отдать, это два… Как ты навернулся-то? Неужто, и правда, под девяносто ты на этот бугор пошёл?

В голосе у Митьки чувствуется невольное восхищение, и не хочет он этого показывать, ещё бы, но я-то всё равно чувствую это восхищение, я ж Митьку как себя знаю, мы же уже целый год вместе…

- Да ну, скажешь тоже… - нет, не буду я врать, я Митьке вообще не вру… так только… по мелочам… - Нет, Дим, куда мне. Ну да, дурак я, но не идиот же! Семьдесят… Я, понимаешь, на него с торможением вышел, баран, чукча! - динамику потерял, блин, и на «лежак» тут же, не свернёшь ведь, поздно, да и некуда… Вот, прикинь, проскочить-то я его проскочил, и в поворот сразу, да тут заднее ка-ак засвистит, чаттер, блин… тут руль забился, моторчик-то… Ну, а я и того…

- Запаниковал?

- Ну-у, как сказать, - запаниковал… В общем, да. Газанул резко, чуть не закозлил, ёлки! А передачу потерял, блин, ну и вот… Лёг на левый бок… Ямаха из-под меня, а я по асфальту, как по льду, и на бордюр…

- Да. В общем, стандартная чайниковская лажа. Эх, ты, а ещё чёртик из коробочки! Стыдись!

- Стыдюсь…

- Хм, «стыдюсь»… Всё, приехали, home, sweet  home. Ха, смотри, Ил, - Женька у подъезда мается! Ну, щас будет тебе…

- Это ты ему, что ли, позвонил? Эх…

- А что?! Вот что, прикажешь, мне делать-то было? Позвонил…

Ёлки, этого вот мне щас токо не хватало! Пока Митька паркуется у подъезда, я стараюсь не смотреть на Женьку-Прыгуна, - стыдно мне, - я деятельно поправляю свою Spidi’вскую куртку, - вот тоже, снимаю шляпу, если бы не бордюр этот, чёртов, ни шиша бы мне и не было бы, - я тру борозды на левом плече, пытаюсь сковырять с них асфальтовую смолу, - а ладно, так даже прикольней… А Прыгун уже аж на месте подскакивает, - так ему невмоготу меня живым увидеть, и чуть не плачет, вот ведь блин.

- Мм-м! Мм! Эм-м!

- Да целый я, целый! Вот ведь тоже… - я показываю Женьке, какой я целый, скалюсь во все свои рекламных тридцать два. - Всё, не-спе-ши, а то я не-пой-му-ни-че-го!

- Ил’я, ты ка-ак, рг’ука, д’а? Бол’но? Бол’но, д’а? Ка-ак?

…Да, это Женька, - Женька-Прыгун, Попрыгун, Прыгунок… Женька-Глухарь, - ну, это его тут, во дворе так звали, пока я не появился. Ну, не все, конечно, но есть тут дебилов парочка… А теперь его все зовут так, как положено, - Женька, - при мне, по крайней мере. А я ещё зову его Прыгуном… Да только вот ему-то по барабану, Женька глухой, - когда ему два года было, у них на даче баллон газовый взорвался, отец Женькин погиб, а сам он оглох, и ожоги ещё, и ещё шрам на плече вот такенный, такие вот дела… А сейчас ему двенадцать с половиной, большой совсем, и глухой, и говорит еле-еле, да только он всё равно самый лучший из всех пацанов, которых я только знал в своей жизни, правда, знал-то я всё больше гадов всяких… Вот, а Прыгун он потому, что подпрыгивает всё время. На месте, на ходу, - на бегу, то есть, - шагом-то он почти и не ходит, - и даже сидя он умудряется подпрыгивать. Это он так подпрыгивает оттого, что сказать толком всего не может, если торопиться, а он всегда торопится, - Попрыгун, он Попрыгун и есть…

- Бол’но, д’а? Ка-ак, Ил’я?

- Нет. Не-боль-но. Понял? Ну, всё, Женька, хорош, хо-рош-ска-кать!

- Ладно, Ил, бери его, и идите домой, я машину поставлю. Э, погоди, шлемак забыл.

Митька берёт с заднего сиденья мой шлем, но не протягивает его мне, а надевает на вихрастую Женькину голову, - а тот доволен…

- Женька, твоя мама знает, где ты?

Митька говорит не по слогам, а всё ж Попрыгун его понимает лучше, чем меня, а всё потому, что когда я говорю с ним, он смотрит не на мои губы, а в глаза мне смотрит Женька… Сейчас он быстро-быстро кивает головой, но Митька всё-таки говорит мне:

- Ил, позвони ему домой, скажи Елене, что он у нас, - с этими словами он садится в нашу Импрезу WRX, машет нам с Женькой рукой, и отъезжает от подъезда.

Я протягиваю Прыгуну здоровую руку, он тут же за неё радостно хватается, блин, да я и сам рад, хотя, надо бы его от этого отучать, да ладно. Женька открывает наш подъезд, у него свой ключ, я ему дал, он же с домофоном не того… Ну, ладно. Заходим, Женька сопит взволновано, поддерживает меня, - заботу проявляет о раненом. Э-хе-хе, а рука-то, и правда, побаливает. Пока мы ждём лифт, Прыгун осторожно трогает гипс у меня на левой руке, тут же отдёргивает палец, быстро вскидывает на меня свои серые глазищи, распахивает их до невозможности, они у него щас во весь экран моего шлема. Я, совсем по-Митькиному хмыкнув, опускаю Женьке на шлеме стекло. Смотри-ка, не нравится! Женька уворачивается, снимает шлемак, так ему удобней на меня смотреть, ёлки, а я на месте провалиться готов сейчас, так мне перед Прыгуном стыдно, ведь обещал же я ему, что осторожно ездить буду. А вот Митьке я этого не обещал, потому что Митька сам байкер, хоть он и не любит этого слова. Мотоциклист. И он понимает, что это значит, когда ты на «М-Тишке» под семьдесят на «лежак» идёшь, и зачем тебе это надо…