Черта - [35]

А вот жизнь, жизнь его накажет. Еще как накажет.

— То есть, ты его всё же ненавидишь?

— А вы как думаете?

(молчит)

Или… для того, чтобы меня вернули в строй…. я должна была вам тут рассказать, как я его прощаю?

Ии, что сама виновата?

— Ну, почему же. Ты правильно всё делаешь. Я здесь за тем, чтобы тебя выслушать… правдивую тебя. А не предписанные ответы.

(молчим; неловкая пауза)

— Вы, наверное, хотите знать, буду ли я ему хоть как-то мстить, или кого другого на это настраивать?

(молчит, выжидая)

Нет.

Раз нельзя сделать так, чтобы этого… никогда не случалось. Вернуть всё назад… и обойти стороной.

То хочу просто забыть. Забыть — и всё. Вычеркнуть из памяти.

— А как ты относишься к тому, что твой тренер, Филатов Юрий Дмитриевич, едва не убил его?

(дернулась, предательски дернулась я от гадких воспоминаний — картинки, ужасные картинки, поплыли перед глазами)

— Мне было жутко и страшно.

Но всё же обошлось?

— Вообще-то, Демьян сейчас в реанимации лежит. Тяжелое состояние. Кома.

Так что, еще не известно, обошлось или нет.

(нервно проглатываю ком, а руки дрожат)

— Ну, он же не умрет?

— Не знаю. Никто не знает.

— А как Филатов?

(замерла)

— Прости, давай эту тему не будем затрагивать, его дело еще на рассмотрении.

— ДЕЛО??

— Конечно. Попытка убийства.

— НО ОН МЕНЯ ЗАЩИЩАЛ! — от гнева, возмущения и ужаса подскочила я с кресла.

— Спокойнее, Светлана. Мы все это понимаем.

Присядь…

(и выжидающая пауза —

подчинилась)

Признай, такой подкованный человек, как Филатов, выходец из Элиты, остановить парнишу — дело плёвое.

Он ему мстил — да и только. Это факт. Был срыв,

… чего никто здесь не терпит.

— И что? Что теперь будет?

— Посмотрим. Если Рамич выживет, то скорее ничего. Демьяна в Низы спишут за преступление.

— А Филатова?

— А Юрия Дмитриевича… Не знаю, Свет. Я так само понимаю, реагирую как и ты. Но…

(и снова пауза)

— А что теперь со мной будет?

(тяжелый вдох)

— Да ничего, в принципе. Обычная процедура. Вернешься на учебу. На недельку отстранена от тира. Сама понимаешь, боевое оружие…

А там — снова свидимся в субботу… и уже решим.

— Стандартная процедура?

И… часто у вас такие ситуации, "стандартные", происходят?

Замерла. Замерла та, перебирая за и против.

— Бросьте, не лгите. Мне всё равно некому это рассказывать.

— А ты как думаешь, Света? Замкнутое общество… двуполое. Гормоны шалят и требуют выхода природных желаний. Мы пытаемся это немного подавлять химическим добавками, но как видишь — не всё так просто.

Организм — всё-таки хрупкая субстанция. Ослабь одну струну — весь инструмент будет играть неладно.

Понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

(тяжелый вздох;

черт, я так и думала, что не "витаминами" нас пичкают — кто знает, какая хрень еще в тех таблетках…, добавках в еду?)

Ублюдки.

(и снова молчим)

— Ладно… Я могу идти? Или еще что есть ко мне?

— Свет. Если будут вопросы, сомнения, если захочешь с кем-то поговорить — то я здесь. Всегда. Хорошо?

— Хорошо, — неуверенно закивала.

Короткие шаги на выход — и скрылась за дверью.

* * *

— Свет!

— Светик!!! Ты как?

— Да всё отлично!

Разве что-то случилось?

… невольно встретились наши взгляды.

Мой и… Ленки.

Черт… Теперь я тебя понимаю, как никто другой.

Глава Тридцать Вторая

* * *

Ох, и больная неделя эта выдалась!

Черт подери!

Вместо того, чтобы помочь забыть… всё упорно мне напоминало о случившемся.

И даже те, беспечные часы… рядом с моим Юрочкой — сократили бездушно чуть ли не вдвое.

Вместо тира, вместо выстрелов (эмоциональной разрядки на мишенях) я вынуждена читать в библиотеке книги.

И какой идиот, пардон, интеллектуал, придумал эту политику?

К субботе…я была готова уже на стенку лезть, зубами грызть парту.

Браво, тренировок рукопашного боя не лишили…

… калеча своих подруг — я пыталась выбить из себя злость… и презрение.

Чертовая жизнь!

НЕНАВИЖУ!!!

* * *

Долго мы ходили вокруг да около…. но без этого разговора никуда.

Зачем столько недомолвок между нами? И ради чего?

— Юр… И что они теперь тебе сделают? Тот… все еще в коме.

— А ничего. Ничего — забудь. Не думай об этом.

— Я боюсь…

— Не стоит, слышишь, не стоит, — жадно прижал к своей груди, — Максимум — влепят мне условный, даже если сдохнет этот подонок… И что?

(противоречивые чувства, слишком противоречивые —

и жутко, и вроде бы… понятно и приемлемо…)

…

— Юр…

— Что?

— И ты ни капли не жалеешь о своем поступке? Да?

— Киряева! — раздраженно рявкнул, немного отстранил от себя — взгляд в глаза… — Я любого убью, кто попытается тебя тронуть. Ясно? — вполне серьезно прорычал, отчеканил слова.

Молчу…

(тяжело сглатываю едкую слюну)

… рада? Рада ли я такому ответу?

Не знаю…

Раньше была бы, была бы безумно счастлива слышать от своего любимого такие слова, СЛОВА…

Но смотреть факту в лицо — уж слишком страшно.

— Я люблю тебя, — вдруг несмело, едва слышно прошептал мне на ушко… и крепко сжал в своих объятиях. — Слишком люблю, чтобы трезво реагировать на угрозу в твою сторону. Я это понимаю и признаю…

Вот и всё… и весь ответ.

— И я люблю тебя….

мой Юрочка…

(прижалась, прижалась к его груди и замерла…)

* * *

Допустили. Меня допустили до ТБ.

Воскресенье. Турнир — и я еду вместе с группой.

— У второй команды нет одного бойца, а значит… и нам нужно кого уволить. Киряева, ты как? Посидишь на базе?