Чёрный ящик - [7]
– Если свежей надо – скажите, поймаю…
– Надо! – ухватился Пухов. – Ты, вместо того чтобы ходить с нами по профилям, ловил бы нам рыбу. А то зима длинная…
– Ишь ты какой! – вдруг взвился Худяков. – Ловил бы лучше… Ему лови, а он будет есть!
– Да ты не бойся, заплатим, – успокоил его Пухов. – Если хочешь – оформлю тебя проводником. Рублей двести в месяц обеспечено.
– Заплатим-заплатим! – недовольно протянул Худяков и ушел на свой конец поселка.
– Он что, от денег отказывается? – удивился Гриша. – Вот дурак-то…
– Он зависимым не хочет быть, – предположил Ла-децкий. – Привык жить без начальства, вольным…
Два дня Худяков не появлялся. Собаки по-прежнему бегали к нам в лагерь и на профили, кормились на кухне объедками, иногда собачник Ладецкий жертвовал им половину своего ужина, оглаживал заметно поправившиеся бока псов, ласкал и холил чужих, как своего толстомордого боксера. Худяков появился в лагере, когда я с Пуховым составлял акт на списание взрывчатых материалов. Он пришел к начальнику в палатку и заявил:
– Принимай на работу. Обещание не забыл?
Пухов заставил писать заявление, тут же подписал его и положил в ящик.
– Кроме рыбы, нам бы еще мяса на зиму заготовить, – сказал он, – лицензии на сохатых нам привезут.
– Ладно,- отозвался Худяков. – Заготовлю.
– Тут мы еще избу собираемся рубить. Зимовать-то надо где. Поможешь? – продолжал Пухов. – А то у нас плотников путевых нету.
– Ладно, – повторил Худяков. – Сумеем…
– Ну и тайгу нам покажешь, где лучше профиля потянуть, откуда к болоту подходить.
– Покажу,- выдохнул Худяков, – Только собак моих не приманывайте… Не приманывайте!
Теперь он каждое утро исправно приходил в лагерь на планерку, молча отсиживал полчаса и шел на рыбалку. Собаки постоянно находились с ним и прибегали к нам только ночью. И то он призывал их выстрелом и, видимо, сажал на цепь. Как-то Шайтан и Муха (так звали суку) пришли рано утром и попали на глаза Ладецкому. Тот сразу принес сахар и стал скармливать его кусочками, присев на корточки перед ними. Он не заметил, как подошел Худяков, удивительно, но не заметили хозяина и собаки. Я в это время сидел возле склада и готовил заряды. Неожиданно услышал визг и приглушенную ругань. Рассвирепевший Худяков бил палкой Муху, прижимающуюся к земле, а Шайтан, готовый к прыжку, злобно ворчал на Ладецкого. Я побежал к ним. Худяков бросил палку, ухватил Ладецкого за грудки и, подтянув к себе, прохрипел:
– Еще раз увижу – убью, понял?
Затем выпустил его и направился к своей избе. Подскочил Пухов, началось разбирательство. Пухов нагнал Худякова, долго шел с ним рядом, что-то говорил, объяснял, махал руками, потом вернулся и заявил:
– Появятся его собаки – гоните отсюда к чертовой матери! А тебя, Ладецкий, увижу еще раз с этими псами – накажу.
– Эх-х! – вздохнул Ладецкий.
Вечером, вернувшись в лагерь, мы увидели за крайними палатками небольшой шалаш, крытый кусками рубероида, и толстый кол, вбитый около входа. Шайтан и Муха сидели на короткой привязи, покорные и грустные. Недалеко от них на самодельном табурете сидел Худяков и точил бруском топор. Выданная ему спецовка выглядела на нем мешковато, казалось, стесняла движения, связывала и гасила привычную резкость движений. За ужином Худяков молча съел свою порцию и хотел пойти к себе в шалаш, но Гриша предложил добавку. Он не отказался. Молча сжевал добавку, вытер рот рукавом и встал.
– Может, еще, а? – спросил Гриша.
– Спасибо, – буркнул Худяков.
– Наконец-то дождался! – обрадовался повар. – Оказывается, ты не такой уж темный…
Худяков сверкнул глазами, но промолчал.
Я сидел за разговорником и учил примерную беседу в торгпредстве. «Какими возможностями располагает ваша фирма по поставке трикотажных изделий и хлопчатобумажной мануфактуры?», «Торговым соглашением определено…» и так далее. Вопрос – ответ, вопрос – ответ. Давалось легко. Я закрывал глаза, воображал пузатого капиталиста в черном цилиндре и болтал с ним о качестве сукна и ковровых изделий, о сельскохозяйственных машинах и транзитных рейсах в Атлантическом океане. Капиталист пучил на меня заплывшие глазки, вынимал из толстых губ сигару и моим же голосом отвечал на все вопросы. Откуда-то высовывался худенький редактор молодежной газеты и пытался что-то спросить, но я небрежно отмахивался от него одной фразой по-английски, которой, кстати, в дипломатическом разговорнике не было.
– Пошел вон!
Язык мне давался. Я давно уловил один важный момент: нужно стараться думать английскими словами, и тогда все получится, тогда появится беглая речь, которой так козырял передо мной повар Гриша. Иностранный язык для журналиста – это что собаки для охотника. Через два года кончу университет, несколько лет придется отработать где-нибудь в газете. Но потом я имею большой шанс уехать в качестве собкора за границу. Знание языка откроет мир!
– Мельников,- тихо окликнул меня Пухов. – Ты чего там бормочешь?
Я захлопнул разговорник и обернулся к выходу. Начальник вошел в палатку, в руке у него был карабин.
– Ты, Мельников, вот что. Замок все-таки повесь на склад обратно, – сказал Пухов. – А ночью почаще выглядывай на улицу. И карабин возьми, для охраны.
Десятый век. Древняя Русь накануне исторического выбора: хранить верность языческим богам или принять христианство. В центре остросюжетного повествования судьба великого князя Святослава, своими победами над хазарами, греками и печенегами прославившего и приумножившего Русскую землю.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.