Чёрный всадник - [8]

Она опасалась, что любое неосторожное их слово может привести к ужасным последствиям. Но и Младен, и Ненко, и Якуб, будто сговорившись, молчали, понимая, что сейчас они ничем не смогут помочь ни Златке, ни Стеше, ни родственникам Арсена, всякое вмешательство лишь повредит им. Жестокий Кучук не остановится перед тем, чтобы уничтожить любого, только бы устранить препятствие к овладению таким дорогим товаром.

Кучук, заглянув в расширенные от ужаса глаза Стеши, произнёс:

— Красивое имя… — Потом повернулся к Златке. — А тебя?

Девушка не ответила и отвернулась.

Мурза гневно выпрямился в седле. Над головой вдруг взметнулась нагайка. Но тут вперёд выскочил Яцько, заслонил собой девушку.

— Не смей бить, мурза! — Паренёк побледнел, напрягся как струна. — Ты же знаешь, что у нас женщин не бьют!

Мурза придержал руку, удивлённо вытаращился.

— Кто ты такой, раб, что смеешь мне перечить? — И хлестнул Яцько по голове. — Иль не понимаешь, что и эти девчата, и ты, и все вы — мой ясырь! Хочу — бью, хочу — убью! — И он снова стеганул паренька.

Неизвестно, чем бы закончилась для Яцько его стычка с мурзой, если б не появление ещё двух всадников.

— Что здесь происходит? — спросил передний, осаживая резвого коня.

Это был человек лет сорока. Одетый в добротный дублёный кожух с серым воротником и такой же опушкой, черноглазый, горбоносый, он гордо сидел в отделанном серебром седле, кидая по сторонам из-под собольей шапки быстрые взгляды.

Мурза опустил нагайку. Его смуглое лицо расплылось в улыбке.

— Приветствую пана полковника! Ничего особенного не произошло, проучил малость одного раба, чтобы почтительнее был!

Яцько посмотрел на второго всадника, что прибыл вместе с красавцем полковником, и узнал в нем Свирида Многогрешного. От Арсена паренёк уже знал, что бывший невольник, с которым ему довелось пасти овец у турецкого помещика, стал старшиной в войске Юрия Хмельницкого, и, чтобы не попасться ему на глаза, быстро шмыгнул в толпу и из-за плеча дедушки Оноприя наблюдал, что же будет дальше?

Тем временем полковник заметил бледных, напуганных девушек, которые стояли перед мурзой. Он внимательно рассматривал их, в задумчивости покручивая левой рукой небольшой чёрный ус, потом повернулся к Свириду Многогрешному и кивнул через плечо:

— Эту семью я заберу с собой в Корсунь!

— Слушаюсь, пан полковник, — поклонился Свирид Многогрешный.

— Если я задержусь, поселишь их на острове, в замке.

— Слушаюсь, пан полковник.

У мурзы моментально слетела с лица улыбка.

— Постой, постой, полковник! — сказал он, насупившись. — Прежде чем распоряжаться судьбой этих людей, неплохо бы поинтересоваться о моих намерениях относительно их.

— Я слушаю, мурза, — повернулся к нему полковник.

— Пан полковник может брать себе всех людей, кроме этих двух девчат. Они принадлежат мне!

— На каком основании?

— Военная сила в моих руках… Это мой ясырь!

— Однако мурза Кучук должен помнить приказ великого визиря, что ни единой души нельзя брать в ясырь без разрешения на то ясновельможного гетмана!

Мурзу передёрнуло. Он едва сдерживал гнев.

— Так это с Правобережья… А здесь Левобережье, насколько я понимаю!

— Все равно… Эти люди будут переселены на Правобережье и станут подданными Порты! Как же ты, мурза, осмелишься брать ясырь во владениях падишаха?

— Но должен же я получить хоть что-то за свой поход! — воскликнул в сердцах мурза. — Или пан полковник думает, что я даром буду помогать гетману?

— Почему же даром? Мурза получит, что ему положено…

— «Получит, получит»! Мол, на тебе, боже, что мне негоже! А я привык брать то, что мне нравится!.. В конце концов, я могу и сам, без гетмана, пойти в поход на Левобережье и набрать пленных сколько захочу!

— Конечно, можешь, мурза… Но сейчас мы здесь, на Левобережье, не для того, чтобы ты захватил ясырь, а для того, чтобы присоединить его к владениям падишаха!

— Тьфу, шайтан! — плюнул мурза. — Будь я проклят, если ещё раз соглашусь на таких условиях помогать вашему гетману!

— Не нашему гетману, а подданному и союзнику султана! — отрезал полковник.

Понимая, что разговор становится небезопасным, мурза промолчал. Но по тому, как злобно сверкали его глаза и хищно кривился широкий рот, можно было безошибочно угадать, что он не оставил намерения завладеть девушками. Рядом с ним, тоже бледный от злости и ненависти, сидел, окаменев в седле, Чора. Молоденький мурза знал, что вмешиваться в разговор старших он не имеет права. Однако всей душой он, безусловно, был на стороне отца и хмуро поглядывал на полковника, который, казалось, не замечал его.

Полковник с примирительным жестом сказал покладисто:

— Не годится нам здесь ссориться, мурза, останемся друзьями! Прибудем в Корсунь — там побалакаем… А сейчас и других забот у нас хватает… Пан хорунжий, — обратился он к Многогрешному, — я хочу поговорить с народом. Прикажи, чтоб все подошли поближе и слушали внимательно!

Многогрешный кивнул, поднялся на стременах и крикнул в толпу:

— Земляки! Не бойтесь нас! Я хорунжий гетмана Юрия Гедеона Венжика Хмельницкого Свирид Многогрешный… А это, — он подобострастно поклонился в сторону своего спутника, — корсунский полковник Иван Яненченко… Он хочет говорить с вами! Подойдите сюда и внимательно слушайте!