Черный воздух. Лучшие рассказы - [162]

Поначалу казалось, что 1989 год с этим покончил. Однако теперь, всего семь лет спустя, проигравшие Холодную войну выглядели нисколько не лучше Германии в 1922-м: деньги ничего не стоят, полки магазинов пусты, демократии рассыпались в прах, уступив власть нечистым на руку хунтам. Вот только на сей раз хунты обзавелись корпоративными спонсорами: подобно странам Третьего мира, бывшим советским блоком заправляли международные банки, и благодаря «жестким экономическим реформам», навязываемым банкирами во имя «свободного рынка», половина земного шара каждый день ложилась спать натощак, дабы выплатить долги кучке миллионеров. В то время, как атмосфера неуклонно накалялась, численность населения неуклонно росла, и «локальные конфликты» по-прежнему полыхали в двадцати местах разом.

Однажды утром, не желая выходить из дому, Фрэнк вновь засиделся над миской овсянки. Развернув «Гардиан», он узнал, что в этом году мировой военный бюджет в общей сложности достигнет примерно триллиона долларов.

– Свет. Больше света, – сказал он, с трудом сглотнув подступивший к горлу комок.

День выдался хмурым, дождливым. Казалось, Фрэнк чувствует, как напряглись расширившиеся зрачки. Май на дворе, однако дни явно становились короче: Лондон словно бы вновь затянуло пеленой викторианского смога, угольным чадом, пропитавшим насквозь ткань самого мироздания.

Перевернув страницу, он начал читать статью о конфликте в Шри-Ланке. Сингальцы дрались с тамилами вот уже целое поколение, и как-то, на прошлой неделе, жена с мужем, поутру выйдя из дома, обнаружили на газоне выложенные рядком головы шестерых своих сыновей. Отшвырнув газету, Фрэнк вышел наружу, в копоть и муть лондонских улиц.

До Британского музея он добрался на автопилоте. Первой книгой в поджидавшей его стопке оказался статистический сборник, оценки военных потерь за столетие. Около ста миллионов человек.

Сам не поняв, как вновь оказался на темных улицах Лондона, Фрэнк побрел, куда глаза глядят. Перед глазами мелькали, мелькали длинные вереницы цифр. Весь день бродил он по городу, не в силах собраться с мыслями, а к ночи, вернувшись домой, задремал, однако цифры, подсчеты не оставляли его и во сне (хотя, может, то были гипнагогические галлюцинации). Чтоб перечислить всех, погибших в войнах на протяжении века, требовались две тысячи Вьетнамских Мемориалов. Откуда-то сверху увидел он себя самого идущим вдоль вашингтонской Национальной аллеи. Весь парк, от Капитолия до Мемориала Линкольна, был сплошь усеян черными V Вьетнамских Мемориалов, как будто на газоны опустилась стая гигантских стелс-птиц, и Фрэнк до утра шел мимо их черных стен-крыльев на запад, к белоснежной гробнице на речном берегу.

Назавтра верхняя книга в стопке оказалась трудом об истории Японо-Китайской войны 1931–1945 гг. Подобно большей части азиатской истории, эту войну на Западе помнили плохо, однако масштабы ее поражали воображение. Во имя победы японцы обратили в рабство, согнали в трудовые лагеря весь корейский народ. Японские концентрационные лагеря, развернутые в Маньчжурии, погубили не меньше китайцев, чем германские – евреев, причем многие тысячи погибших пали жертвой «научных» медицинских пыток в лучших традициях доктора Менгеле и прочих нацистских медиков. К примеру, на счету японских экспериментаторов числилось немало своеобразных трансфузий: выкачивая из пленных китайцев кровь, ее заменяли кровью лошадиной, чтобы проверить, как долго подопытные проживут. Срок жизни подопытных варьировался от двадцати минут до шести часов – от двадцати минут до шести часов жуткой агонии.

Закрыв и отложив эту книгу в сторону, Фрэнк выхватил из мрака вторую, сощурился, вглядываясь в обложку. Старинный увесистый том, переплетенный в темно-зеленую кожу, украшенную потускневшим золотым тиснением, «Иллюстрированная история XIX века»… иллюстрации – выцветшие, поблекшие от времени раскрашенные фотографические снимки, опубликована в 1902-м издательством «Джордж Ньюнс Лимитед». Очевидно, столетней давности эквивалент его собственного проекта. Эту книгу Фрэнк заказал, подстегнутый любопытством. Теперь он открыл ее, пролистал, и взгляд его остановился на послесловии. «Я верю: Человек по природе своей добродетелен. Я верю: в грядущем веке нас ждет жизнь куда более мирная, куда более обеспеченная, чем когда-либо прежде в истории»…

Отложив в сторону и этот том, Фрэнк покинул Британский музей. В красной телефонной будке он отыскал адрес ближайшего агентства по аренде автомобилей, филиал вездесущего «Эйвис» невдалеке от Вестминстера, спустился в метро, от станции дошел до агентства пешком и взял напрокат синий «Форд-сьерра» с кузовом «универсал». Руль, разумеется, располагался справа. Устроившись на водительском месте, Фрэнк, никогда прежде не водивший машин в Великобритании, изо всех сил постарался скрыть от агента тревогу. Слава богу, сцепление, тормоз и газ оказались расположены как обычно, слева направо. Рычаг переключения передач тоже занимал обычное место, только по левую руку от водителя.

Неловко переключившись на первую передачу, Фрэнк выехал из гаража, свернул налево и покатил вперед по левой стороне улицы. Ничего, ничего. Не привыкший вести машину, сидя справа, он наверняка не собьется, не забудет о левостороннем движении. Подрулив к обочине, он развернул полученную в «Эйвис» карту лондонских улиц, уточнил маршрут, вновь перестроился вправо и поехал на Камден-Хай-стрит. Там он припарковался возле подъезда Даулендов, поднялся наверх, собрал вещи, отнес в машину рюкзак и вернулся в квартиру, чтобы оставить записку: «Уехал в страну полуночного солнца». Снова спустившись к машине, он сел за руль, поехал на север, к хайвэям и вскоре покинул Лондон.