Черный ветер - [2]

Но, словно желая опровергнуть надежды человека, солнце как-то сразу, в одно еле уловимое мгновение, окунулось в черные тяжелые тучи, нырнуло в них, чтобы больше не вынырнуть.

Зыбкий полумрак окутал грозное море.

Посуровел Байкал и еще выше вздыбил свои крутобокие волны.

Ветер, казавшийся теперь черным, всей тяжестью необузданной и неудержимой силы ударил в бушующую грудь моря. Пенистая волна с размаху налетела на лодку, и путников обдало ледяными брызгами. Ребята бросились вычерпывать воду котелками и консервными банками. Хлынул крупными каплями дождь, струи его рассекали воздух, словно тетрадь в косую линейку. И как же промокли бы наши путешественники, если бы не брезентовые плащи!

Но вот наконец и долгожданный мыс.

Едва обогнули его - и сразу же открылся перед глазами чудесный уголок байкальского берега. Глубокий лесистый распадок был гостеприимен и ласков. Маленькая речушка, словно приглашая погостить, так и ластилась к ногам.

Преодолевая ветер, вошли в бухту, окруженную исполинскими соснами и тополями, опушенными у комлей нежными елями, лиственницами, березками. Торопясь, натянули палатки, с помощью пожелтевших сосновых лапок и бересты развели костер под великаншей сосной, густые ветви которой надежно защищали пламя от все больше расходившегося дождя.

Во всем этом показал себя мастером первой руки Горбачук.

Впрочем, не было в этом ничего удивительного. Бывалый следопыт, как говорят на Байкале - человек таежный, он запросто оборудовал и соорудил все необходимое для костра, и показалось его спутникам, что не помеха ему пи дождь, ни ветер, ни сырость приречного леска.

Георгий Николаевич вытащил из объемистого рюкзака довольно большой котелок, зачерпнул из студеной речушки чистейшей воды и повесил котелок над костром.

- Чай - великое изобретение человечества! - произнес учитель, заметно подобревший после того, как морские тревоги остались позади.

Да, чай для Левского был незаменим.

Что же касается ребят, то они готовы были поесть и всухомятку или запить еду холодной водой. Однако старый учитель не мог допустить, чтобы его подопечные легли спать без горячего чая. Они ведь и так достаточно намаялись, продрогли от грозового ливня да и просто от страха. А в первой половине дня проделали еще и длинный путь на автобусе - от Улан-Удэ и до самого Усть-Баргузина.

Чай закипел на большом костре очень быстро.

Семеро путешественников, разбредясь по двум палаткам, сели ужинать.

Я сказал «семеро».

Да, кроме уже известных читателю Георгия Николаевича Левского и его сына Толи, Кузьмы Егоровича Горбачука, Цыдена и Баярмы, в туристской группе школьников-следопытов были еще два мальчика - Петя и Жаргал. Они все решили пройти пешком по Баргузинскому заповеднику, собрать гер-барии и другие коллекции, повидать своими глазами зверей - больших и малых, побродить по нетронутым местам, где в первозданном виде сохранились удивительные красоты великолепной прибайкальской природы.

Моторку и моториста-проводника прислал путешественникам бывший ученик Георгия Николаевича - Алеша, а ныне директор заповедника Алексей Григорьевич Филимонов.

Инициатором похода-прогулки был Георгий Николаевич. Он надеялся, что конечным пунктом путешествия будет бухта Давша, где расположена центральная усадьба заповедника. Но, как мы увидим дальше, получилось так, что Давша явилась, по существу, пунктом не конечным, а начальным… Однако не буду забегать вперед.

Коротко представлю сына Левского, Толю. Ему десять лет. Он окончил третий класс. И конечно же, отец ни за что на свете не взял бы его с собою, если бы не отъезд Толиной матери на Украину - там заболела мамина сестра, и ей срочно пришлось выехать. Толе, таким образом, не с кем было бы остаться, если бы Георгий Николаевич Левский уехал в «экспедицию» один.

А вот и Петя с Жаргалом. Они - ребята, перешедшие в восьмой,- лучшие ученики Георгия Николаевича. Учитель давно обещал им показать заповедник.

Цыден - десятиклассник. У Георгия Николаевича не учится. Попросил Георгия Николаевича взять его с собой потому, что всегда был страстным любителем-охотником и рыболовом, а дальше устья Селенги и залива Провал ему еще не приходилось бывать. Левский согласился включить его в группу, но с одним условием: чтобы Цыден не злоупотреблял своим оленебоем шестнадцатого калибра, а поднимал его только в случае крайней необходимости - для защиты путешественников от нападения хищных зверей. Зная, как любит учитель животных, Цыден вынужден был согласиться и дать слово, что оленебой заговорит лишь в критическую минуту, во имя высшей справедливости.

Стало совсем темно.

К ночи шторм вконец разбушевался.

Бухта содрогалась от тупого уханья, от глухих ударов могучих волн о каменную гряду отвесного мыса, которая служила путникам как бы стеною их дома. Монотонно свистел ураганный ветер, норовя с корнем вырвать прибрежные деревья. В отчаянии кланялись долу, кряхтя и стеная, столетние сосны, исполинские тополя. И, подобно залпам многоствольных орудий, оглушительно гремел гром, молнии то и дело фотографировали округу, озаряя ее ослепительными вспышками.

В эти мгновения становилось светло как днем и можно было увидеть примятую и подавленную бурей тайгу.