Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - [131]

Глава 13. Технологии

Путин и его круг усвоили по меньшей мере один урок из опыта предшественников: Горбачев и Ельцин, пользовавшиеся огромной популярностью на старте, быстро ее утратили – с катастрофическими последствиями. Горбачев потерял контроль над государством, которое было ему вверено, то же самое едва не произошло с Ельциным. Вывод был ясен: чтобы сохранить за собой власть, нужно добиться подавляющей популярности и удержать ее. Также ошибки Горбачева и Ельцина показали Кремлю, в какой мере популярность зависит от внимательного изучения настроений в обществе.

Соцопросы, фокус-группы, пиар – Кремль был одержим этим, «политтехнологии» сделались новой религией власти, которая перенимала западные методы политической рекламы, но применяла их авторитарно: опыт предшественников научил команду Путина также и тому, что для удержания власти нужно отсекать любые альтернативы. Так, «выборы» могут сопровождаться массовыми подтасовками, можно снимать с дистанции любого, кто представляет собой реальную конкуренцию партии власти, но при этом следует непрерывно проводить множество исследований, фиксируя общественные предпочтения, собирать информацию, выясняя, какие вопросы волнуют людей, о чем они более всего думают, как им угодить.

Россияне стали потребителями политики точно так же, как потребителями косметики или бытовой электроники. Их мнения учитывались неустанными маркетинговыми исследованиями и данными продаж, которые сквозь сито соцопросов и фокус-групп поступали в кремлевское Управление по внутренней политике, команде Путина, готовящей ему речи, публичные мероприятия и другие символические жесты режима. Однако помимо деталей декоративного фасада, помимо таких вопросов, как надо ли менять гимн и какой выбрать, какие флаги поднимать в День Победы и можно ли ставить во главе сборной по футболу тренера-иностранца, рядовым гражданам России почти не оставляли вопросов для обсуждения. Практически все способы влиять на процесс принятия решений подменялись опросами.

Тем временем медленно, но верно устранялась конкуренция. Олигархов запугали, отправив в 2000 году в изгнание Бориса Березовского и Владимира Гусинского, владельцев двух главных частных телевизионных каналов, а сами каналы национализировали; в 2003 году арестовали, обвинили в уклонении от налогов и посадили на десять с лишним лет Михаила Ходорковского. Независимые политические партии, в том числе коммунисты, и сравнительно небольшие либеральные партии – Союз правых сил и «Яблоко» – были либо подчинены (коммунисты), либо выдавлены из парламента после выборов 2003 года (СПС и «Яблоко»). Государственная дума сделалась, по выражению Павловского, «машиной для принятия необходимых решений».

Граждане России с виду проявляли полную готовность пожертвовать свободами ради порядка и повышения уровня жизни. Эра Ельцина с публично заявленной приверженностью демократии и свободе прессы сменилась патриотической символикой и националистическими символами великой державы. Путинская эпоха превращалась в удивительный гибридный режим: с одной стороны, Кремль тревожило мнение народа, но при этом он герметично закрывался от общества. Путин, придя во власть, был чистым листом, он мог перед любой группой интересов представать как «свой», как «один из наших». Либералов, несмотря на «жесткую линию» Путина, устраивали реформы, направленные на укрепление рыночной экономики, в том числе земельная и налоговая, а национализм они считали всего лишь имиджем, символом. Консерваторы, напротив, считали тактической уловкой заигрывание с либералами, истинные же симпатии Путина, как они думали, принадлежали им. Стороннего наблюдателя такая противоречивая картина сбивала с толку. Путин, словно пятно в тесте Роршаха, мог быть всем, что желали в нем видеть. Националисты и государственники, но также и либералы, ждавшие сильного реформатора, который сможет прорваться сквозь эгоистические интересы различных политических сил и осуществить реформы, – все с осторожностью, но приняли этого загадочного правителя.

Благодаря большим объемам продажи нефти и девальвации рубля в 1998 году российская экономика пошла на подъем. «С трудом поддающийся идентификации средний класс», который, по мнению западных реформаторов, должен был стать оплотом демократии и гражданского общества в России, пока что формировался авторитарной и патерналистской системой. Рост доходов, как считалось, должен был привести к распространению либеральных ценностей, но вышло наоборот: новый средний класс решил, что своим благополучием он обязан Путину и социальному договору, который, казалось, Путин заключил с обществом, – свободы в обмен на рост доходов. Эти люди, сформировавшиеся в 1990-е годы, отождествляли демократию с анархией и обнищанием страны. Процветание и оптимизм только способствовали усилению национализма. В конце первого года экономического роста (зафиксированного впервые после распада СССР) исследование, проведенное Центром политических технологий, показало, что 46 % россиян испытывают оптимизм и надеются (тоже впервые за десятилетие), что следующий год будет лучше прошедшего. Но одновременно, согласно другому исследованию, «настроение, прежде свойственное советской коммунистической субкультуре и распространявшееся только на людей с недостаточным образованием, низкими доходами и на негородские группы населения, стало проникать в те слои общества, которые до недавних пор были агентами модернизации»