Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - [129]
По-видимому, оказалось проще позволить Чечне сохранить лицо, декларировав союз с «Евразией», чем принудить ее капитулировать перед Россией. По крайней мере, такой семантический гамбит разыгрывал Нухаев.
Чеченское сопротивление в тот момент было расколото на традиционалистов вроде Нухаева и радикальных исламистов (как иностранных, так и собственных, но обучавшихся в зарубежных медресе), которые во время войны присоединились к повстанцам. После заключения перемирия в 1996 году эти две группы, прежде вместе сражавшиеся против русских, набросились друг на друга. Чеченские националисты, как Нухаев и Ахмат Кадыров, были приверженцами старинных кавказских традиций: верность тейпу, то есть клану, строгий кодекс чести и мести, традиционный ислам суфийских тарикатов (сект). Но многие обычаи, в том числе столь распространенная лезгинка под аккордеон, казались неприемлемыми радикалам, во главе которых стоял полевой командир Шамиль Басаев (после выборов 1997 года он занял пост вице-президента при Масхадове). Радикалы пытались запретить музыку и танцы, суфизм с его почитанием гробниц святых они приравнивали к язычеству.
Пока российская армия стремительно продвигалась вглубь республики, громя боевиков, центр постарался усугубить также и этот раскол. В итоге Ахмат Кадыров согласился на требования Кремля и публично отрекся от сепаратизма и ваххабизма. Для отречения специально была организована конференция в Москве, «связным» выступал Суслов, а Дугин «придавал интеллектуальный шарм», как говорит Зарифуллин.
Конференция по проблемам исламского экстремизма, которую проводили Селезнев и партия «Евразия», началась в роскошном «Президент-отеле» 28 июня 2001 года. Организаторы явно получали помощь с самого верха, ведь главный гость Нухаев находился в федеральном розыске и был одним из главных вождей вооруженной борьбы против Российской Федерации, – однако он каким-то образом сумел прилететь на конференцию из Турции, выслушать приветственную речь Геннадия Селезнева и затем сам выступил перед аудиторией, собравшейся в этом элитарном отеле в центре Москвы. По окончании конференции он преспокойно вылетел обратно в Турцию из Шереметьева.
Следует заметить, что и место было выбрано неслучайно. «Президент-отель» охранялся Федеральной службой охраны, непосредственно подчиняющейся Путину, другие правоохранительные органы, в том числе милиция и ФСБ, не могли в него проникнуть. Нухаеву требовались безусловные гарантии, что его не попытаются арестовать, а в хаосе ранней путинской эры, когда государство было в значительной степени фрагментированно и у разных органов имелись разные задачи, это был единственный способ соблюсти договоренность с Нухаевым.
Но чеченцы потребовали еще одну гарантию безопасности своего вождя – заложника. Эта роль досталась помощнику Дугина Коровину. «Чеченцы потребовали, чтобы от нас к ним на время поездки Нухаева был послан «представитель», – рассказывал Зарифуллин. – Если бы переговоры не сложились, нам бы прислали голову Коровина, это мы все понимали». Сам Коровин подтверждает, что ездил к доверенным лицам Нухаева, но не в качестве заложника.
Итак, все было оговорено, Нухаев находился под присмотром личной охраны президента, Коровин куда-то отправился «с визитом», и конференция на высоком уровне по проблеме исламского экстремизма благополучно состоялась. Председательствовали на ней совместно Селезнев, от имени которого зачитывалось итоговое постановление, и верховный муфтий России Талгат Таджуддин. Историческое событие: впервые авторитетный чеченский лидер вступил с российскими официальными лицами в диалог о возможности сочетать верховную власть России с национальными устремлениями чеченцев, и впервые человек, говорящий от лица чеченцев, публично осудил радикальный «ваххабизм». Нухаев также оказался первым чеченским политиком из высшего эшелона, кто отказался от сепаратизма и согласился на автономию во имя общих цивилизационных уз с «евразийцами».
Свобода евразийских народов будет гарантирована, заявил Нухаев, лишь «евразийским авторитаризмом», направленным на «восстановление духовных реликвий, религиозного и национального самосознания евразийских народов».
Ценность и эффективность этой идеологии на практике вы можете видеть в том, что я, убежденный борец за чеченскую независимость, ныне являюсь на эту конференцию в столице государства, которое ведет войну с моим народом. Евразийство задает такой уровень диалога между чеченцами и Россией, на котором, впервые в нашей истории, мы получаем реальные основания для взаимного понимания, для мира и союза против общего врага.
На следующий день после окончания конференции в Чечне было объявлено, что в следующем году состоятся выборы в парламент республики. Это была смертельная угроза для чеченского сопротивления: база, на которую опирался командующий повстанцами Аслан Масхадов, дала глубокую трещину. Несколько недель спустя Ахмат Кадыров опубликовал декрет, запрещающий исламский экстремизм на территории Чечни, и к 2002 году война практически завершилась, хотя в итоге соглашение, которого удалось достичь в «Президент-отеле», было забыто. В дальнейшем переговоры сосредоточились на превращении клана Кадырова в гаранта стабильности в регионе, а лояльность этого клана покупали массированными вливаниями из федерального бюджета. «В конечном счете Кремль передал всю власть клану Кадырова, и так установилась модель управления Чечней, а не теоретический мультивекторный национализм», – подытожил Зарифуллин.
