Чёрный ураган - [47]

— Откуда вы взяли винтовки?

— Привезли с Севера и спрятали в тайнике, в лесу, — ответил Дэви, — в том самом месте, возле которого ты когда-то играл на скрипке.

— И мы пойдём туда? В графство Дорчестер?

— Нет, — хмуро отвечал Пинч. — Мне надоело быть соседом Данкена Стюарта. Мы пойдём в другое место.

После нападения на поезд в соседних графствах штата Мэриленд было запрещено неграм собираться группами более трёх человек. Все негритянские хижины были обысканы, подозрительные были немедленно вывезены из штата и проданы с аукционов на глубоком Юге. Милиция штата была призвана под ружьё, самые лучшие овчарки были посланы с патрульными по лесным тропам. Данкен Стюарт сам руководил «большой облавой».

— Я бы дорого заплатил, чтобы узнать, кто у них главный, — ворчал он.

После двух суток напряжённых поисков патрульные обнаружили в гуще папоротника люк с металлическим кольцом, а по ним яму, аккуратно обложенную тонкими брёвнами.

Яма была пуста. На дне ямы Хопкинс нашёл несколько крупинок пороха и записку, которую он подал Данкену: «Грянет гром, и спящие пробудятся ото сна!»

— Ах, вот кто главный, — тихо произнёс Данкен.

— Подпись я не разобрал, сэр, — сказал Хопкинс.

— У вас испортилось зрение, Хопкинс, — ответил Данкен. — Здесь подписано «Мойсей».

Император и принц

Летом следующего года пожилая негритянка шла со станции по улицам Бактауна. В руке у неё был узелок, на голове старая шляпка, надвинутая на лоб. На вид ей было лет семьдесят. Кондуктор в поезде не обратил на неё внимания, потому что беглые никогда не ездят с Севера на Юг. Никто не спросил её, зачем она едет в Бактаун.

— Эй, бабушка! — крикнул ей один из полупьяных бездельников, которые постоянно слонялись вокруг станции в поисках новостей. — Кого ищешь?

— Масса послал меня в город на рынок, — прошепелявила старуха. — Не знаете ли, где здесь рынок? Я кухарка у массы…

Бездельник лихо сплюнул табачную жвачку через забор и повернулся к ней спиной. Общаться со старыми кухарками он считал никчёмным делом.

Старушка добрела до рынка и купила двух цыплят. Она связала им ноги и понесла покупку в руках. По дороге ей попалось объявление, обещавшее целое состояние за поимку «Мойсея, живого или мёртвого». Старушка равнодушными глазами безграмотной посмотрела на это объявление и поплелась дальше.

Городок остался позади. Потянулась пыльная, старая, табачная дорога. По сторонам поднимались могучие тополя Через несколько километров вдали показалась крыша большого дома Бродасов. Путница остановилась и несколько минут задумчиво смотрела на эту крышу, на дальние очертания фермы рыжей миссис Сьюзен, на синеватую кромку леса и конусообразные верхушки негритянских хибарок. В посёлке никого не было, кроме детей и старух. Вот сарай, в котором спрятался когда-то Сэм Грин-младший и в котором она получила тяжёлую рану в лоб. Немного подальше стоит сколоченная из тонких досок хижина Джона Табмена, который когда-то был её мужем… Здесь много знакомого, с чем приятно или неприятно встретиться, но самый приятный старый знакомец — лес. Он сильно поредел за последние годы, но всё ещё стоит, как войско, вооружённое пиками, и дышит свежестью в этот знойный, летний день…

Никому не пришло бы в голову, что Мойсей явился в графство Дорчестер не по потаённым лесным тропам, а в вагоне железной дороги, среди бела дня! Гарриет улыбнулась.

Размышления её были прерваны цокотом копыт. По дороге в облаке пыли ехал бодрой рысью всадник в широкополой шляпе, с сигарой в зубах. Он ехал прямо на Гарриет. И это был Док Томпсон.

Гарриет резким движением рванула верёвку, которая связывала ножки цыплят. Верёвка лопнула. Цыплята, пища и дико хлопая крыльями, устремились к лесу. «Кухарка» издала тонкий, высокий вопль и бросилась за ними, размахивая руками и нелепо подпрыгивая на ходу. Томпсон остановил лошадь и расхохотался.

— Нажимай, бабка! — кричал он. — Ставлю десять долларов за цыплят! Беги, беги!.. Нет, не выйдет, старое корыто! Ей-богу, я выиграл пари!

Он погнал лошадь. Струя светлой пыли медленно оседала на придорожные кусты.

Томпсон и в самом деле выиграл пари: Гарриет не догнала цыплят. Она и не старалась их догнать. Войдя под сень больших деревьев, она выпрямилась.

— Томпсон жив и здоров и прекрасно ездит верхом, — прошептала она иронически. — Интересно, что с остальными…

Она пустилась в это рискованное путешествие после того, как получила письмо от Томаса Гаррета, к которому её когда-то привезли в тачке со щебнем и который помог ей бежать дальше на Север.

«У меня есть точные сведения, — писал друг Томас, — что большой мешок с овсом, который тебе так дорог, собираются свалить в сарай и запереть надолго. Если тебя интересует этот мешок, постарайся купить его или сообщи своим друзьям, чтобы они его купили немедленно».

Это значило, что Бена Росса собираются посадить в тюрьму.

Гарриет не стала медлить. Обычно она вывозила негров из Мэриленда зимой. Но теперь ей предстояло освободить родителей, глубоких стариков, в августе, когда Хопкинс и его помощники постоянно разъезжают по полям и дорогам.

— Что ж, — спокойно сказала Гарриет, укладывая узелок, — чем неожиданнее, тем лучше. Господа обыскивают леса, а я поеду по прямой дороге. Господа не спят по ночам — я приеду днём. Господа ждут, что Мойсей пожалует к новому году, — я явлюсь туда в августе. На крайний случай у меня есть пять зарядов.