Черный трибунал - [5]

Через мгновение генеральные доверенности на квартиры были подписаны. Приезжим бандитам ничего иного и не требовалось. Или — почти ничего.

— Ну что, с самолетами разобрались, теперь осталась твоя шлюха, — пряча доверенности во внутренний карман куртки, констатировал Михеенко. — Где там эта бигса? В ванной? Давай-ка ее сюда. Совместим, так сказать, приятное с полезным, — закончил он, не объясняя, впрочем, что в этой ситуации приятное, а что — полезное.

— Щас на троих распишем, в три ствола и одновременно, — похотливо хихикнул Валерик…

Прищурившись, Михей смотрел, как его дружки втолкнули в комнату девушку с кляпом во рту. Она, похоже, совсем протрезвела от страха и переводила обезумевший взгляд то на бандитов, то на скорчившегося у ее ног москвича-фирмача. Варлам держал ее за волосы, Валерик приставил к ее горлу финский нож с канавками для кровостока.

— А ничего сучка, — хохотнул татуированный атлет, стоявший перед ней. — Жаль, что не целочка уже… Эй ты, дура, хочешь с нами, настоящими мужиками, побаловаться? В очко-то ни разу небось не трахалась, а? Щас мы эту проблему решим, щас… Мужики, кто ее вафлить будет? Валерик? Отлично!.. Я-то хочу ей на заднем месте целку сломать. И слушай сюда, курва, — Михей сурово взглянул в глаза беззащитной жертвы. — У Валерика в руках будут две острые железки. Если укусишь его хрен, то оглохнешь сразу, понятно? Так что будь умницей. Ты потом всю жизнь будешь эту ночь страсти вспоминать. Встала на колени живо! И не вздумай вякать, если жизнь дорога!

Только он выдернул кляп изо рта Веры, она сразу забормотала, пуская слюни и дергаясь всем телом:

— Мальчики, не надо… Зачем же так… Я бы и так дала… По-хорошему, если бы попросили…

Но тут Валерик приставил к ее ушам свои страшные железки, и она, давясь, принялась за его вздыбившуюся от желания плоть. Только мычала, когда он засовывал его слишком далеко и ее нос упирался в черные курчавые волосы на лобке бандита. Валерик быстро кончил, заставив Веру проглотить всю его сперму, до последней капли, и тут же его сменил Варлам.

Вскоре с уханьем и рычанием кончил и Михей.

Они немного передохнули и вновь взялись за свое черное дело…

* * *

…Бандиты покинули двадцать седьмую квартиру лишь на рассвете, предварительно удушив подушкой и хозяина, и его случайную знакомую, которую гоняли по программе жесткого секса два с половиной часа. Перед тем как захлопнуть входную дверь, Варлам положил оба мертвых тела на кровать, поставив на столе зажженную свечку. Затем закрыл форточки и открыл на кухонной плите все газовые горелки.

По замыслу Михея, наверняка уже практиковавшего подобные фокусы, газ должен был проникнуть в единственную комнату и, достигнув критической массы минут через сорок, взорваться. Это вряд ли оставило бы милиции возможность отыскать следы преступления: взрыв газа до неузнаваемости обезобразит трупы. Да и какое тут преступление? Просто человек из Москвы познакомился с милой местной барышней, привел ее к себе, они выпили, зажгли свечу, чтобы придать обстановке романтичность, а тут произошла утечка газа или просто забыли выключить плиту…

Конечный результат бандитского вояжа на Кубань впечатлял: сто четырнадцать тысяч долларов плюс генеральные доверенности на три квартиры в Москве, каждая из которых тянула от семидесяти до ста десяти тысяч. Может быть, еще несколько месяцев назад бандиты из одной очень влиятельной московской оргпреступной группировки, пресыщенные богатыми возможностями легального бизнеса, и не взялись бы за столь хлопотное, технически сложное, а главное, кровавое дело, как выбивание долгов.

До августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года выбивание долга в двести тысяч долларов (из которых вышибалы взяли бы «за работу» половину минус расходы на техническое осуществление операции) прельстила бы в Москве разве что молодежные группировки. Но теперь, в условиях экономического кризиса, даже самые серьезные авторитеты считали за счастье подписаться и под куда меньшие суммы…

* * *

Над историческим центром Санкт-Петербурга — всегда многолюдным Невским, над забранными в гранит каналами с переброшенными через них мостами, над тускло мерцающим золотом куполом Исаакиевского собора — низко зависло темно-серое ноздреватое небо. Смеркалось намного раньше обыкновенного — это предвещало скорый и затяжной дождь, что не редкость во второй столице России.

Огромный неповоротливый «кадиллак» благородного серого цвета, свернув с Невского проспекта на неширокую улочку Рубинштейна, проехал несколько кварталов и, притормозив, въехал в арку дома.

На заднем сиденье расположился высокий черноволосый красавчик явно кавказской внешности. Строгий клубный пиджак, немыслимо дорогие туфли ручной работы, стодолларовый галстук с бриллиантовой застежкой, да и сам автомобиль, наверняка сделавший бы честь любому арабскому шейху, — все это выдавало в черноволосом одного из теперешних хозяев жизни.

Зато водитель ничем особенным не выделялся: невыразительный темно-синий костюм, стертые, словно на старой монете или медали, черты лица… Увидишь такого на улице — и через минуту не вспомнишь, как он выглядел. Правда, неестественная полнота торса позволяла предполагать, что под пиджаком шофера надет бронежилет, что, в свою очередь, указывало на то, что, кроме водительских обязанностей, он выполнял и функцию телохранителя.