Черный талисман - [15]

Минут пять он убеждался в том, что это был угон, а не внеплановый взлет. Наконец солдат догадался отключить свою знакомую, с упоением вертевшую головой. Набрал код и, отводя глаза, промямлил:

— У нас тут, выходит, непорядочек… Звездолет сам собой стартовал. Ей-ей, Свят Император, не было преступника, не виноват я!!!

Вэл летел уже месяц. Звезды проплывали мимо, как придорожные огни. В их движении было что-то неестественное поэтому он, как и в первый полет, ловил себя на ложном ощущении: корабль неподвижен, а Вселенная скользит мимо, медленно стекая в какую-то невидимую пропасть…

Погоне не удалось выйти на след Вэла (в чем была немалая заслуга Аго). Звездолет прочно удерживался в обычной метрике, скользя по ней, как водомерка. Пространство почти не искривлялось под ним — и, следовательно, не порождало парадоксов времени, необходимости бесконечных энергий для разгона и т. д. Вакуум вокруг был хорошим — в нем не попадалось тех зон, в которых легко «утонуть» — прорвать метрику, «вывалиться» в гиперпространство, где безопасны только очень короткие, соответствующие нескольким десяткам тысяч нормальных километров, тоннели. В более длинных и потому менее стабильных коридорах вещество тотчас перенимает неустойчивость среды, деформируется, перерождается в окружающее Ничто…

Одиночество и непрекращающаяся Музыка Сфер — еле слышный стонущий вой, плывущий по всему кораблю. Навен как-то сказал: «Это крик Космоса, которому мы делаем больно своими кораблями…»

Наконец Вэл прекратил прятаться среди туманностей и покинул Эклиптику. Вокруг остались лишь пустота и расстояния, немыслимые даже для имперцев. Казалось, что звездолет медленно поднимается из сумасшедшей, неподвижной воронки вакуума, в основании которой туманно искрится неряшливый диск, отходящий все дальше и дальше…

Галактика оставалась позади.

Вэл вскочил с кресла у пульта гравитационной связи, кинулся к секции управления полетом. В рубке трещали четкие сигналы, просившие о немедленной помощи.

Отсутствие Навена неизмеримо упрощало ситуацию. Тот начал бы заваливать обвинениями в беспечности, напоминаниями о Главной Цели… Для Вэла в таких спорах самым страшным было то, что старик еле-еле сдерживал слезы, тихо твердил: «Ты ведь последняя надежда. Другая появится через сотни и сотни лет, а может, вообще никогда… Что, если открытие твоего отца было случайным или его в конце концов повторят верные Империи люди?..»

Но Навена на борту не было. И Вэл, не теряя времени, повернул на сигналы.

Видимо, эту планету прибуксировали сюда от какой-нибудь окраинной звезды, и с тех пор ее каменно-ледяной шар неспешно вращался вокруг своей оси, а стационарный спутник-солнце все время освещал одну и ту же долину, укрытую защитным полем. Вот такой мир: пятачок веселого, золотистого света, узенький сумеречный пояс — и вечная ночь, глыбы древних торосов, в которых не отражаются даже звезды, которых здесь нет…

Вэл посадил корабль в центре крохотного, искусственного лета. И даже выполнил правила безопасности — точно выдержал трехкилометровое расстояние до зеленой, стеклянной пирамидки стандартного входа в подземный комплекс.

Но возиться с детальным анализом атмосферы не стал. Просто быстро прошел полную дезинфекцию (чтобы не занести на планету чужих микроорганизмов), после секундного размышления надел генератор поля биозащиты — и спрыгнул на землю.

Твердая, чуть припорошенная пылью почва. Безветрие, приятное тепло. Пахло чем-то вроде соснового леса — хотя до самого горизонта здесь росли лишь изредка попадавшиеся островки низких, зеленоватых кустов. Их тонкие ветви склонялись к пятнам бурого лишайника. Все это чем-то напоминало полупустыни Земли — только лишенные ветра движения и звуков.

На пути к входу в комплекс было несколько кустов. Вэл и не думал обходить их на большом расстоянии.

Зелень приближалась. И вдруг… Ветви стремительно распрямились, разорвались на светло-зеленые кусочки. Те быстро поплыли по воздуху, выпуская из себя металлически поблескивающие жала. Впрочем, так воспринимать происходящее мог лишь киборг — оно заняло ничтожные доли секунды.

Вэл немного растерялся, а к тому же понадеялся и на биозащиту, и на свой организм. Но куски «ветвей» легко пробили защитное поле. Их было так много, они летели с разных сторон… Вэл почувствовал, что в кожу впиваются горячие острия, успел заметить, как обламываются, опадают их хвосты-двигатели. И тотчас перестал видеть. Руки разом одеревенели, стали неохотно повиноваться приказам мозга. Пальцы слишком медленно вытаскивали жала, а по телу мчались волны жжения и холода.

И еще Вэл чувствовал: с ним творится и что-то похуже этого. Какая-то сила упорно пыталась парализовать волю. На мысли наползала, придавливала их огромная, слепая апатия, казалось, что мозг не выдержит, растворится в ней, как сахар…

Но иглы были гладкими, вытаскивались без затруднений — если не считать полупарализованных рук и слепоты.

Наконец Вэл выбросил последнее жало.

Глаза начали понемногу прозревать. Тело отвратительно ныло, подтверждая, что его регенерация уже идет. Шатало. Вместо организма было скопище полых, матерчатых шлангов.