Черный список - [45]

* * *

Когда мы с Лилей явились на Первомайскую, стол уже был накрыт. Ирочка сегодня превзошла сама себя в кулинарных упражнениях. Во всяком случае, я не смог определить на глазок название и содержание того, что лежало на тарелках.

Татьяна поведала мне, что соседка обнаружила Николая Федоровича Вернигору мертвым, когда зашла к нему предупредить о надвигающейся буре. Коренные южане узнают о ее приближении загодя, и соседку удивило, что у Николая Федоровича все окна и двери были распахнуты, хотя давно уже пора было бы в целях безопасности стекол их закрыть. Она заглянула в дом и увидела отставного полковника лежащим на диване в очень странной позе. На лице очки, в откинутой руке зажата газета. Видно, он скончался внезапно, в одно мгновение, когда читал газету.

— Что за газета? — спросил я.

— Местная, ее Вернигора выписывал. Вот, я принесла местную газету за то число.

Таня протянула мне газету, и на меня глянуло лицо Оли Доренко в траурной рамке. Фотография была большая, в полполосы.

— Скажи, Дима, ты будешь так уж сильно расстраиваться, если узнаешь о смерти малознакомого человека, на том лишь основании, что днем раньше о чем-то разговаривал с ним?

— Ты права, — кивнул я. — Если инфаркт у Вернигоры случился из-за того, что он узнал об убийстве Ольги, то для этого должны быть очень веские причины. Например, он знал, что Ольга — его дочь. Или внучка.

— Принимается. Еще что?

— Или он знал, что кто-то, кто ему небезразличен, например его собственный внук, собирается ее убить. И прочитав газету, понял, что близкий ему человек совершил преступление.

— Принимается. Еще что?

— Или это все-таки кассета. Он понял, что Ольгу убили из-за этой кассеты, и считал себя виноватым в том, что подставил ее.

— И это принимается. Значит, Сережу Лисицына надо направить на поиск родственных связей Доренко и Вернигоры, нам с тобой это все равно не под силу. И наша задача — кассета. Надо ее по косточкам разобрать, чтобы понять, что же в ней есть такого. Или убедиться окончательно, что в ней действительно ничего нет. Ира!

— Я здесь, — выглянула из кухни Ирочка. — Можно подавать? Совещание в верхах закончилось?

— Закончилось. Где твой социологический поклонник? Зови его обедать с нами.

Н-да, мой отдых постепенно приобретал семейные черты.

Глава 7

Глядя на толпу, собравшуюся возле гостиницы, я начал понимать, что то, что мне накануне рассказывала Рита о реакции обывателей на приезд кинозвезды, отнюдь не было преувеличением. Напротив, при моей в общем-то небогатой фантазии я и представить себе не мог размах мероприятия.

Люди терпеливо ждали Олега Юшкевича, который был одновременно и секс-символом нашего времени, и российским супергероем вроде Сталлоне. А вокруг шла бойкая торговля Юшкевичем в виде сумок, календарей, плакатов, буклетов, футболок, чашек, значков, пудрениц и портсигаров. Я никогда не мог представить себе, зачем люди это покупают, но факт был, как говорится, налицо. Покупали, да еще как!

Из установленных вокруг гостиницы громкоговорителей лилась модная музыка, то и дело прерывавшаяся рекламными объявлениями об экскурсиях, поездках, услугах туристических бюро, ресторанах и ночных казино и прочих курортных усладах. Здесь же продавали лотерейные билеты «Спринт», которые уже шли нарасхват, потому что, как и предупреждала Рита, официально было объявлено, что Олег прибудет к пяти часам, тогда как на самом деле в пять часов самолет еще находился в воздухе, и люди устали от ожидания и хотели чем-нибудь себя развлечь. Масштаб прибылей от такого легкого обмана трудно было даже вообразить.

Я заметил, что в толпе было много людей с фотоаппаратами. Видно, и для фотокорреспондентов Олег Юшкевич был желанной добычей. Что ж, немудрено, если учесть, что в последнее время он снимается в основном за границей и в России его поймать не так уж просто. Налетели, как мухи на мед.

Мы пришли сюда впятером: Ирочка со своим социологом Мазаевым, Таня и мы с Лилей. Конечно, Лиле здесь делать было нечего, да и шла она не с большой охотой, но оставлять ее одну дома я не рискнул. Не то чтобы я боялся, что с ней что-то случится. Просто я подозревал, что она может обидеться. Впрочем, Лиля относилась к тем детям, которые больше всего на свете хотят, чтобы взрослые оставили их в покое и дали заниматься своим делом. И тем не менее я взял ее с собой. И, как выяснилось позже, правильно сделал.

Я тащил на плече сумку с видеоприставкой, которую собирался вернуть Сереже Лисицыну. Сережу мы нашли с трудом, он с зачумленным видом носился по гостинице и, по-моему, плохо понимал, что я ему говорю.

— Где Ибрайбекова? — спросил я его.

— У себя в номере. Она теперь почти не выходит.

— А где ее номер?

— На седьмом этаже.

— Балкон есть?

— Есть.

— Скажи ей, чтобы на балкон не выходила.

— Скажу.

— Входы кто-нибудь контролирует?

— Да… Кажется…

— Что значит — кажется? — нахмурился я.

— Служба безопасности фестиваля этим занимается, — пояснил Сергей. — Люди Рудина.

— А милиция чем у вас занимается?

— А милиция на улице. Ограждение держит, чтобы люди машину не смяли, когда Юшкевич подъедет.

— Бестолково как-то все, — заметил я, вытаскивая из сумки видеоприставку и пытаясь пристроить ее на заваленный бумагами стол в номере, отведенном Лисицыну для работы в гостинице.