Черный список - [30]

— А если не оставлял, то платил за хлопоты? — понимающе спросил я. Не с луны же я свалился, чтобы поверить, что современный юноша будет за просто так и чистосердечное спасибо бегать к пенсионеру с кассетами под мышкой.

— Ну… — парень так явно смутился, что мне и самому стало неловко. — А что в этом такого?

В его голосе зазвучал вызов, и я испугался, что контакт сейчас разрушится.

— Ничего, все нормально, — поспешил я успокоить его. — А если ты приходил, а его дома не было? Тогда как?

Вопрос попал в цель. Видимо, об этом и хотел заговорить Леня, но не знал, как подобраться к теме.

— У него на одном окне стоит такая хитрая щеколда, которую можно было снаружи открыть, а потом закрыть. Кто не знает — ни в жизнь не догадается. Дед мастер был на такие штуки, он же всю жизнь в военной разведке проработал.

— Да ну?

— Да. А вы не знали? В общем, у нас уговор был: если его дома нет, я окошко открываю, кассету кладу на стол, он в комнате как раз под окном стоит, щеколду закрываю и ухожу. На другой день прихожу, и, если, к примеру, его опять нет, снова окно открываю, а на столе или деньги лежат, или кассета.

— Лихо вы придумали, — похвалил я. — А ты не боялся, что дед Николай тебя надует?

— Это как? — нахмурился Леня.

— А вот так. Посмотрит себе в полное удовольствие фильм, а назавтра вернет тебе кассету, дескать, плохой фильм, не понравился, смотреть не буду.

— Да что вы, — рассмеялся он с явным облегчением. — Вы не знаете, как дед Николай фильмы смотрит. Он сначала два раза просматривает фильм целиком, а потом начинает его изучать по кусочкам. Кадры останавливает, назад прокручивает, замедление делает. Каждый боевой эпизод рассматривает, как под микроскопом. Особенно войсковые операции. У него на один фильм не меньше недели уходит.

Парень говорил о Николае Федоровиче в настоящем времени, видимо, еще не свыкшись с его скоропостижной смертью. Да, любопытной личностью был Николай Федорович Вернигора. Военный разведчик в отставке, он и на склоне лет не утратил интерес к профессии, которой посвятил всю свою жизнь. Наверное, он был интереснейшим собеседником, немудрено, что Ольга могла засидеться у него в гостях, заслушавшись его рассказами, особенно если он затрагивал и чисто «киношные» вопросы: как снято, что правильно, что неправильно, что удалось, что не удалось и так далее.

— Я, собственно, — подал голос Леня, — подумал, что…

Я уже и без того знал, о чем он подумал. Он хотел открыть окно и взять свою кассету. Между прочим, ничего плохого в этом не было.

— Леня, это нехорошо, — лицемерно сказал я. — Давай дождемся дочку Николая Федоровича, она должна не сегодня-завтра подъехать, и с ней ты все вопросы решишь.

— Да ничего я с ней не решу! — в отчаянии воскликнул он. — Вы думаете, ей до меня будет? Она же отца хоронить приедет, а я со своей кассетой… А так вы свидетелем будете, что я ничего не возьму, только кассету. В случае чего, подтвердите, что я ничего не украл.

— Ладно, — неожиданно согласился я. — Валяй, открывай свою хитрую щеколду. Вводишь ты меня в грех на старости лет, ей-богу.

— Спасибо!

Леня обрадованно вскочил. Я даже не успел заметить то быстрое движение, при помощи которого он открыл окно. Видно, операцию эту он проделывал неоднократно и как следует натренировался.

— Ну что, полезай теперь, пока никто не видит.

— А вы?

— И я следом за тобой, надо ж тебя проконтролировать, — усмехнулся я.

Леня ловко залез через окно в комнату, и я последовал за ним. В доме у Николая Федоровича Вернигоры царил идеальный порядок, который не смогли нарушить даже его внезапная смерть и последовавший за ней приезд медиков и работников милиции. Я заметил, что Леня ни секунды не потратил на то, чтобы осмотреться, а сразу же уверенно двинулся к полированной мебельной стенке. Похоже, он и вправду был здесь частым гостем и пользовался доверием хозяина. Он открыл откидывающуюся крышку одной из секций и заглянул внутрь.

— Вот она. — Он радостно обернулся ко мне, держа в руке видеокассету с яркой наклейкой.

Я подошел поближе, не в силах бороться с любопытством. На двух полках ровными рядами стояли кассеты, на верхней полке — с названиями фильмов на наклейках, на нижней — с номерами. Подбор фильмов свидетельствовал о том, что вкус у Николая Федоровича был взыскательным и строгим. Видимо, здесь было то, что он не брал напрокат, а покупал, чтобы всегда иметь под рукой. Среди названий я заметил «Профессионала» с Бельмондо и Оссейном, «Список Шиндлера», «Утомленных солнцем», «Меморандум Квиллера» с блистательным Максом фон Сюдовом и Джоном Сигалом, несколько других очень известных лент. Были, конечно же, и наши: «Офицеры», «Место встречи изменить нельзя» и даже все двенадцать серий про Штирлица — фильмы, которые дороги не только тем, кому сейчас за семьдесят. Я, например, «Офицеров» и сам смотрю с удовольствием, сколько бы раз их ни повторяли по телевизору. И каждый раз у меня в горле встает ком, когда командир полка, которого играет Георгий Юматов, возвращается из Москвы, отказавшись от назначения в Генеральный штаб. Он едет с женой в открытой машине, а мимо идут танки, на маневры следуют. И вот один из танкистов открывает люк и спрашивает: «Товарищ генерал, вы насовсем вернулись или так, за вещами только?» Стало быть, все в полку знали, зачем их командир в Москву ездил. Генерал от такого нахальства дар речи потерял, сидит и слова сказать не может. А жена его спокойно так, по-домашнему, отвечает: «Да насовсем, Паша. Насовсем». То есть она каждого, понимаете, каждого человека в полку по имени знает. Танкист этот встает во весь рост и на всю колонну кричит: «Насовсем! Насовсем!!!» Значит, каждый человек в этом полку переживал, не бросит ли их любимый командир ради непыльного штабного кресла. А он не бросил. Потому что он — Офицер. И сын у него, в войну погибший, в этом же самом полку служил. Эпизод крохотный, меньше минуты длится, а как много в нем рассказано. Вот это и есть то мастерство, которое, судя по всему, понимал и ценил Николай Федорович Вернигора.