Черный список - [29]

И кто же этот Юрий, интересно знать? Сын? Тогда почему соседка не знает его в лицо? В первый раз приехал из другого города?

— Вы не муж Леночки? — продолжала допытываться настырная соседка.

— Нет. Я не муж Леночки. Я просто жду Николая Федоровича. По делу.

Женщина подошла ближе и остановилась, ухватившись руками за забор.

— Разве вы не знаете? — спросила она каким-то изменившимся голосом, и мне сразу стало не по себе. Похоже, мой пацан с крылышками запустил свои пухлые пальчики в барабан и уже тянет наружу билетик, на котором написано слово, которое я очень не люблю.

— Что я должен знать?

— Николай Федорович умер.

— Когда?!

— Вчера. Мы вчера же телеграмму отбили в Мурманск, там его дочка живет, Леночка, она замужем за подводником. Я вот и подумала, что, может, это они уже прилетели. А вы кто же будете?

— Так, никто. Зашел узнать кое-что, да, видно, не судьба. А вы здесь рядом живете?

— Через два дома.

— Вы хорошо знали Николая Федоровича?

— Ну как… — Женщина пожала плечами. — По-соседски ходили друг к другу, если одолжить что надо, и вообще… Николай Федорович в одиночестве не скучал, компанию не искал. Все чем-то занят был. И по хозяйству сам управлялся, он ведь давно уже вдовец.

— Отчего же он умер? — спросил я.

— Да отчего старики помирают? От старости. Сердце, врач сказал, остановилось. Ему ведь уже за семьдесят было, чего же удивляться.

— А когда похороны?

— Ждем, когда дочка с мужем прилетят. Николая Федоровича в морг отвезли, так что как только дети приедут — так сразу и похоронят. Ой, молодой человек, а вы очень торопитесь?

— Да нет, куда мне торопиться, я на отдыхе.

— Знаете, я вас вот о чем попрошу. Мне надо в поликлинику сбегать на процедуры, может, вы посидите здесь, покараулите, вдруг Леночка с Юрой приедут. Так-то я каждые десять минут в окошко выглядываю, чтобы их не пропустить. У них ведь даже ключей от дома нет, приедут усталые, с вещами, и будут тут мыкаться, не знать, куда приткнуться. Я, конечно, записку вчера еще написала и к двери приколола, что, мол, ключи в доме номер шестнадцать, но я смотрю, вроде нет уже записки.

Она близоруко прищурилась и стала вглядываться в то место, где, по ее разумению, должна находиться записка. Но я уже подходил к двери, поэтому точно знал, что никакой записки там не было.

— Ну что за люди, вот скажите вы мне, что за люди, — принялась она причитать, — ну кому нужна эта записка? Так нет ведь, сорвали, назло, чтобы другим напакостить. Так вы посидите? Если что — ключи у меня дома, шестнадцатый номер, вам сын отдаст.

— Посижу, посижу, — успокоил я заботливую соседку.

— Я мигом. Только процедуры приму — и сразу назад.

Женщина торопливо удалилась, а я остался сидеть во дворе, и в голове у меня была полная сумятица. Умер человек, который, по моим расчетам, должен был рассказать мне, что лежало в пропавшем неизвестно куда фиолетовом пакете с желтыми ручками. И еще он должен был мне рассказать, почему Ольга опоздала, возвращаясь из его дома в гостиницу. Может быть, она говорила ему, куда еще собиралась зайти? А может быть, она ходила куда-то перед тем, как принесла посылку Николаю Федоровичу, и вполне возможно, кое-что об этом говорила. А может быть, что-то задержало ее здесь, в этом доме. В любом случае, теперь мне этого уже не узнать. А я так надеялся…

Из задумчивости меня вывел ломающийся басок, принадлежавший пареньку лет восемнадцати-девятнадцати.

— Здрасте. Вы случайно не из милиции?

Вопрос меня озадачил. Случайно я был из милиции, и не случайно тоже. Но стоит ли это афишировать?

— Нет пока, — отшутился я. — Я из дома. А что?

— Жалко, — непритворно огорчился паренек. — Я думал, что вы из милиции.

— А в чем проблема?

Мне стало интересно. Может быть, ответы на мои вопросы ходят где-то рядом?

— Если бы вы были из милиции, вы бы мне дом открыли. Мне очень нужно.

— А ты родственник, что ли?

Но парень не ответил. Вместо этого он быстро подошел к одному из окон, деловито осмотрел раму и вернулся к столу.

— Понимаете, у деда Николая осталась кассета, которую я ему давал. Она чужая, ее нужно вернуть. Он же ее только на три дня брал. Там, — он неопределенно мотнул головой, — уже ругаются, требуют или кассету вернуть, или деньги платить.

— Что за кассета?

— «Заложник №1», американский боевик.

— А что, Николай Федорович боевиками увлекался? Да ты сядь, в ногах правды нету.

Парень сел за стол напротив меня и покосился на лежавшую рядом пачку сигарет.

— Можно сигаретку у вас взять?

— Бери. Тебя как зовут?

— Леня.

— Так что, Леня, насчет боевиков?

— Дед Николай их с удовольствием смотрел, всегда спрашивал, что новенького есть. Я в прокате видеокассет работаю, — пояснил Леня. — Дед пожилой уже был, так я кассеты ему домой носил, чтобы ему лишний раз не ходить. У нас с ним договоренность была: как что новенькое появляется, я хватаю и приношу, он посмотрит первые пять минут и сразу говорит, будет он это брать или нет. Знаете, он плохой фильм от хорошего мог по первым кадрам отличить. Говорил, если в фильме есть настроение, если его мастер делал, то это уже по одним только титрам понятно, по графике и музыке. Ну вот, если он фильм оставлял, то платил за прокат.